«Хвост»

Художник, работавший в стиле поп-арт, поэт, предтеча русского психоделического рока. Какое-то несоветское врожденное изящество он унаследовал от деда и отца. Дед его, Василий Васильевич, горный инженер, еще до революции перебрался в Англию. Там появился на свет и отец Хвостенко, Лев Васильевич. И вот в 30-е годы Хвостенко-старший решает вернуться на родину. Так делали многие эмигранты. Судьба их была почти всегда одинакова. В конце 30-х профессора одного из свердловских вузов Василия Васильевича Хвостенко расстреливают. Лев остается сиротой, а вскоре у него появляется семья и сын Алексей. Жена бросила Льва Васильевича, и отец с сыном после войны перебираются в Ленинград. Лев Хвостенко прекрасно знает английский. Он становится основателем одной из первых в СССР английских школ, школы на Фонтанке, и одновременно ведет переводческий семинар при Союзе Писателей.

В конце 1950-х годов вдруг заговорили старики - из тех, кто при Сталине молчал или сидел в лагерях. В Ленинграде будто повеяло вольным воздухом 1910-х - 20-х годов. Хвостенко бывал у Ивана Алексеевича Лихачева, блестящего переводчика, человека поколения ОБЕРИУтов, появившегося в городе после 20- летней отсидки. Лихачев - эрудит и эксцентрик, сохранивший и в старости свободную манеру поведения времен молодого Даниила Хармса. Дома у него было нечто типа салона, в котором собирались представители 3-4-х поколений. А в 20-е годы Лихачев общался с Клюевым, Кузминым, Вагиновым. Это был некий мостик между 20-ми и 60-ми.

Образ жизни, который Алексей Хвостенко вел в 60-е гг., легче всего определить таким итальянским выражением - дольче фар ниенте, сладкое ничего-не-делание. Он, собственно говоря, не стремился ни печататься, ни петь для больших скоплений народу, ни обрести славу, пускай - неофициальную, как, скажем, его сверстник Иосиф Бродский. Он занимался только тем, что его интересовало, и читал только то, что его интересовало, и в это время и в этом кружке сформировался тот круг интересов, из которого растет все творчество Алексея Хвостенко. Это неожиданным образом барокко, 17 век, и русский 18 век. Поэзия до Пушкина.

К моменту смерти отца Алексею Хвостенко - 18 лет. Обладающий несокрушимым обаянием молодой красавец, художник и поэт, сочиняющий песни теперь - единоличный хозяин комнаты в коммуналке в центре города. Его жилплощадь превращается в место коллективного творчества, посиделок, постоялый двор тогдашней молодой ленинградской богемы. Стиль жизни его и его друзей - это Вийон, Модильяни, битники... Ближайшим другом и соавтором многих песен и пьес Хвостенко стал друг его, Анри Волохонский, поэт, метафизик и эзотерик. «Одни поем мы песенки, одни читаем книжки» - как пелось в тогдашней песне советских школьников. Читали много. Особенно Алексей и Анри любили Хлебникова и ОБЕРИУтов.

В 63 году Хвост играючи придумал литературный стиль «Верпа» и создал что-то вроде кружка, в который вошли Леонид Ентин, Юрий Галецкий, Иван Стеблин-Каменский и другие приятели. Поэзия его - сплав шаманизма, Хлебникова, Введенского и русских поэтов 18 века.

Образ жизни не предполагал постоянной работы. Хвостенко привлекался к суду за тунеядство, в русле кампании борьбы с тунеядцами, последовавшей после знаменитого Указа 1961 года. Однако, в отличие от Бродского, осужден он не был.

Популярный способ уклониться от общественно-полезного труда и обвинений в тунеядстве - лечь в психушку. Там, кстати, можно было и подкормиться... Хвост лежал в сумасшедших домах не единожды. Как-то раз оказался он на одном отделении со своим приятелем, художником Юрием Галецким. И вот они от скуки решили написать пьесу. Близился Новый год, и в больнице предполагалась елка. Текст пьесы до нас не дошел, но ее отклонил худсовет сумасшедшего дома за пессимизм и необаятельный образ Снегурочки.

Иногда органы внутренних дел обязывали Алексея Хвостенко устраиваться на работу. Службы Хвоста, носившие порой свойственный ему абсурдистский характер, обычно заканчивались увольнением. В БДТ, где он работал художником по рекламе, забыл вернуться из отпуска. Из зоопарка был уволен за управление транспортным средством типа пони в нетрезвом виде (по другим версиям - за съедение скончавшейся от старости черепахи). Позже, был уволен с должности художника в Обществе слепых за формализм.

В конце 60-х Алексей женится на москвичке Алисе Тиле и переезжает в Москву, в Мерзляковский переулок. Москвичи любят его точно так же, как ленинградцы. Это то же дольче фар ниенте. Пение под гитару, многочисленные работы, огромные компании - и так до 1977 года, когда он бросает Москву и отправляется за границу, в Париж.

Третья эмиграция, эмиграция 70-х гг., делится на 2 группы. Одни, так же как и посткуммунистические эмигранты 20-х, считают: «Мы не в изгнании, мы в послании». Нас как бы послала Россия, чтобы бороться за изменение порядка вещей. Это те, кто работает в газете «Русская мысль», журнале «Континент», на «Радио Свобода». Они кладут свою жизнь на то, чтобы Россия перестала быть Россией коммунистической. 2-я группа - это те, кто хотят забыть о России вообще. Слиться с французской жизнью, стать скромными парижскими рантье или торговцем недвижимостью. Алексей Хвостенко выбирает 3-й путь, который оказывается продуктивным. Он живет в Париже ровно так, как он жил в Ленинграде и Москве, только ему не угрожает милиция и обвинение в тунеядстве. И такая позиция оказывается чрезвычайно плодотворной.

Хвост был душой сквотов, домов, самовольно занимаемых парижским андерграундным людом. В сквотах писали, пели, пили, жили. Последний - так называемый Симпозион («пир искусств») - даже снимали за символическую арендную плату. Он стал чем-то вроде русского клуба.

А в это время на родине чудесным образом вдруг хитом сезона 1988 года становится песня Анри и Хвоста 16-летней давности), спетая БГ в фильме Соловьева «Асса». Гребенщиков не знал, кто автор песни, она дошла до него как фольклор, поэтому в тексте были значительные искажения, вплоть до того, что у Хвоста и Анри все начиналась словами «Над небом голубым...», что соответствовало ее названию - «Рай», а Гребенщиков пел - «Под небом голубым». Но Хвост по этому поводу оставался совершенно спокоен.

То, что делал Хвостенко в песнях - уникально. Это не авторская песня, не рок, не городской романс. Огромная, бьющая через край эрудиция, обращение к музыке и поэзии 17-18 веков, фольклору, Священному писанию, сплав лиризма и иронии.

В 1991 году Советский Союз перестает существовать. Русская эмиграция, та часть ее, что ощущала своей миссией борьбу с коммунистами, в растерянности. Они больше не в послании. Но не таков Хвост. Он, как и друг его Анри Волохонский, и не был в послании. Напротив, жить становится веселее. Приезжают из России старые друзья, приезжает молодежь - и тоже попадает под обаяние Хвоста. Оказалось, что то, что Алексей Хвостенко делал в 60-х-70-х, не уступает тому, что сделала молодежь за это время. Особая дружба и творческий союз завязывается у него с группой «Аукцыон», музыканты которой годятся Хвосту в сыновья. Они вместе записывают пластинку «Чайник вина», которая делает Хвоста культовой фигурой для продвинутой российской молодежи, а «Аукцыон» выводит на новый уровень. Потом записываются и другие диски ...

Хвост ездил в Россию. В 2004 году Путин возвращает ему российское гражданство. Хвост надолго задерживается здесь. Лелеет театральные планы с режиссером Анатолием Васильевым. В день его рождения в Зверевском центре шумно открывается выставка его работ. И Довлатов, и Бродский, дождались славы при жизни. Но в Россию они не приезжали, не возвращались. И они не видели этих толп, раскупающих их книги в книжных магазинах, они не слышали, как стихи и проза их разошлись на пословицы и поговорки. А вот Хвостенко четырежды бывал в России, выступал в переполненных залах, здесь выходили и раскупались его диски. Ходили слухи, что Хвост решил остаться в России навсегда. Так оно и случилось.

ГОСТИ ПРОГРАММЫ:

Евгений Прицкер, киносценарист
Ярослав Васильков, индолог
Татьяна Никольская, филолог
Василий Аземша, скульптор
Татьяна Горичева. философ
Владмир Эрль, поэт
Сергей Шнуров, музыкант
Владимир Шинкарев, художник
Леонид Федоров, музыкант