Пушкинский музей открыл год выставкой "Капричос. Гойя и Дали"

Впервые офорты Гойи и Дали представлены бок о бок. И это фантастическая смесь.. Что говорить, если даже метод, которым в 18-ом веке создавались гравюры - звучит как техника "крепкой воды", "водки"! Раньше всех посетителей их увидела Анна Воропай.

41 гравюра Франсиско Гойи и столько же полотен Сальвадора Дали. Выставлять их можно только так. Вместе. Рядом. Иначе не понять, почему один глубокоуважаемый испанец  решил переделать работы другого, не менее великого соотечественника. Где-то просто разрисовал  - совсем как детскую раскраску, а где-то – добавил новых героев. Как, например, здесь – вместо неба над персонажами появляются очертания человеческого лица. Желтое, как солнце, оно со слезами смотрит сверху на богатого жениха и невесту. Которая, идет под венец ради спасения семьи от бедности. 

Борис Фридман, коллекционер, куратор выставки ««Капричос». Гойя и Дали»: «Гоя пишет: «Какая жертва». Видите, такой стареющий жених, не самой притягательной внешности и симпатичная молодая девушка. Ему отвечает Дали – уже из нашего времени. Он пишет, как этот засмотрелся на ее грудь, он пишет: «Какие чудные вишенки». 

Один - обличает пороки своего времени -  жажду титулов и богатой родословной, лицемерие дворянства, женскую ветреность и суеверия. Другой -  иронично и жестоко высмеивает их. Добавляя к каждому – новый смысл или способ интерпретации.

Марина Лошак, директор ГМИИ им. А. С. Пушкина: «Где-то он уплотнил Гойю довольно серьезно, внеся туда свои собственные образы, уже мифологизированные образа Дали, в тело офортов Гойи. И, что самое потрясающее, они там живут абсолютно как родные».

Они прижились бы и сейчас. Пусть художники из разных эпох, и творят в разных стилях, но слабости у их героев  – похожи. Светская жизнь – все тот же карнавал, где вещи - с чужого плеча, а люди - скрываются под масками.  Все так же дети сбегают из дома в поисках лучшей жизни и не узнают в нищенке на улице мать.  А девушки на одном свидании думают, как через полчаса успеть на следующие три. Здесь можно не только смотреть, но и читать. Авторские комментарии. Их Гойя добавил к каждой гравюре. Но Дали и здесь все переиначил.

Меняются и подписи к сюжетам. Вот, например, у Гойи – «Он разбил кувшин». У Дали – «Он будет бит». Художники будто ведут диалог через столетия. На вопрос, заданный Гойей в 18 веке: «Может, ученик умнее учителя», Дали в 20 ом отвечает: «Да».

О ком это, о них двоих? И что это вообще: издевательство, глумление над авторитетом или – новое, совершенно другое искусство? Фантазия Гойи дополняется сюрреалистическим видением Дали. Его задумку можно было бы назвать грубым вторжением в чужое творчество, если бы не эта, первая гравюра серии – автопортрет  Гойи. Ее он почетно поместил в центр своего рисунка.

Борис Фридман, коллекционер: «Здесь видите, такое абсолютное преклонение и уважение к самому автору. Он не посмел раскрашивать или что-то менять в офорте Гойи.  Он добавил кругом уже себя, утверждается, и скорее всего, с этим можно согласиться, что это – автопортрет самого Дали».

Он в виде сфинкса, почему-то с бананом на голове и закрытыми глазами. Спит и видит сны, такие же удивительные, как и гравюры. В жанре капричос, что в переводе - капризы, причуды и фантазии. «Сны разума рождают чудовищ» - самая знаменитая гравюра серии.  Художник – может, сам Гойя? -  дремлет за столом, а за спиной к нему подбираются страшные существа. Картина переломная, после нее в серии – сплошные демоны, ведьмы и вурдалаки. Они и навлекли на мастера гнев инквизиции. 

Полина Козлова, младший научный сотрудник отдела гравюры и рисунка  ГМИИ им. А. С. Пушкина: «Все эти сюжеты не нравились церкви, церковь видела помимо сюжетов демонических еще и аллюзии на правящую чету. На нынешний политический режим, который был скрыт и все это было в произведениях Гойи».

Но он, как придворный художник, смог избежать наказания. Если бы не защита короля, гравюры едва ли дошли до наших дней. До сих пор оставаясь загадкой, такой же, как творчество Дали.