Эвтаназия – убийство или акт сострадания?

Леонид Рошаль, президент Национальной медицинской палаты: «Я очень осторожно отношусь к эвтаназии, и еще на моей практике не было ни одного случая, когда бы я сказал, что это нужно. Бывает так, что люди находятся в психологически тяжелом состоянии. Они думают, что они обуза для окружающих».

Артем Баконин, адвокат: «Перспективы, что в нашей стране будет введен институт эвтаназии, на мой взгляд, нет. Потому что этому до последнего будет противиться церковь. И я считаю, это правильно».

Отец Вячеслав, настоятель Скорбященского храма на Шпалерной улице СПб: «Боль и болезнь дают нам возможность со-чувствовать, со-переживать. Если бы мы не знали болезни, не знали боли, мы бы не знали этих фундаментальных, базовых вещей, которые делают нас, собственно, человеческим сообществом. Поэтому болезнь воспринимается как очень важный крест».

Эвтаназия переводится с греческого как «хорошая смерть» и делится на два вида. Пассивная, когда по просьбе пациента врач просто не вмешивается и дает человеку умереть, и активная, при которой больному с его согласия медики помогают уйти из жизни. В современном понимании термин впервые употребил еще в XVI веке английский философ Френсис Бэкон. А в конце XX века, в 1984 году, эвтаназия была официально разрешена в Нидерландах. Позже к легализации добровольного самоубийства присоединились и другие страны: эвтаназия разрешена в некоторых штатах США, Швейцарии, Бельгии, Австралии. В бельгийских аптеках даже продаются специальные наборы: шприц с ядом стоит 60 евро. Правда, купить его может только практикующий врач.

В России же даже лишение человека жизни из сострадания квалифицируется как убийство. Впрочем, и у нас в стране есть документ, который фактически разрешает пассивную эвтаназию: гражданин имеет право на отказ от медицинского вмешательства. И если человек не представляет опасности для окружающих, то после подписания соответствующих бумаг медики по закону уже никак не могут ему помочь.