Голоса в голове, истинная депрессия и бред сумасшедшего: психиатр Слуцкин о реальной жизни душевно больных

XXI век. Масса модных течений, креатива, выход мышления на новый уровень, музыка, танцы, интересная работа, путешествия — все это и многое другое доступно людям сегодня. Однако есть исключения. Те, для кого сама жизнь вызывает отвращение. Или просто она — в другой реальности.

В народе их принято называть душевно больными — людей, чья психика крайне подвижна, чей разум порой не может совладать с действиями, чьи мысли пугают и завораживают одновременно. Что мы знаем о них и знаем ли вообще?

В эксклюзивном интервью с шеф-редактором 5-tv.ru Викторией Бочаровой главный врач ГБУЗ МО Психиатрическая больница № 8, кандидат медицинских наук, врач-психиатр, психиатр-нарколог и гериатр Эдуард Слуцкин раскрыл всю правду о пациентах с тяжелыми заболеваниями, об их жизни в стенах психбольницы и детях, которые почти с рождения «не такие как все».

— Эдуард Владимирович, кто такие душевно больные люди? Существуют ли они в нашей реальности или у них свой мир?

— Что касаемо больных, страдающих психическими расстройствами, эта тема довольно-таки обширная. Если говорить в общих чертах, сегодня в мире теми или иными видами психических расстройств болеет порядка 5-7% населения. Бывают тяжелые заболевания, при которых необходимо стационарное лечение. Бывают заболевания, с которыми можно справиться амбулаторно: например, легкие депрессии, обусловленные внешними факторами.

Фото: Наталья Селиверстова

— Какой процент душевно больных людей с серьезными диагнозами составляют дети?

— Я уже упомянул, что всего болеют порядка 5-7% населения всего земного шара, из них — 0,5-1% дети. Такая же ситуация, в том числе в России. К сожалению, в последнее время мы очень часто видим детей с задержкой психоэмоционального развития. С чем это связано? Я вам приведу пример.

Приводят в диспансерное отделение на плановый осмотр к врачу-психиатру ребенка. Врач видит, что ребенку пять лет, он очень плохо говорит, он в памперсе, не сформированы элементарные навыки самообслуживания. Когда мы маме или папе говорим об этом — у вас ребенок отстает в эмоциональном, умственном развитии — они возмущаются. Мама говорит: «Смотрите!» — дает ребенку телефон, и он в этом телефоне как рыба в воде.

К сожалению, это бич нашего времени: вместо того, чтобы детям читать книги, развивать их моторику, играть с ними в кубики, просто разговаривать, у нас происходит следующее — дали телефон, включили телевизор, и ребенок в нем живет. А что такое телефон и телевизор — монитор с мерцающим изображением, который крайне негативно влияет на психику ребенка.

Мало того, что дети, молодежь перестали общаться вживую друг с другом, могут сидеть рядом и друг другу писать сообщения, общение утратило себя даже внутри семьи. Поэтому в последнее время участилась именно задержка в развитии детей.

Что касаемо тяжелых психических расстройств у детей, их немного — до 0,5-1%. Есть тяжело болеющие дети с раннего детства: это — умственная отсталость, болезнь Дауна, различные последствия травм головного мозга, которые могли привести к развитию болезней, есть генетические заболевания, но этих детей не так много.

Что касаемо шизофрении детско-юношеского возрастов, это явление встречается не так часто. Любое психическое расстройство шизофренического спектра в конечном своем состоянии приводит личность к эмоционально-волевому дефекту. Чем раньше началось само психическое заболевание, тем, как правило, быстрее наступает данное состояние и человек становится социально дезадаптированным. Стадии самого психического расстройства, если мы говорим о тяжелых хронических заболеваниях, протекают абсолютно по-разному, с разной клинической картиной.

Как это описано в классической литературе: были Наполеоны, Суворовы, и так далее, сейчас такого нет. Дошло до смешного: современная молодежь — 25-30 лет — даже не знают, кто эти люди: нет ни Ломоносовых, ни Пушкиных, ни Наполеонов. Все это ушло в прошлое. Сейчас заболевание протекает совершенно по-другому, в другом контексте. Есть бредовые включения у больных, есть галлюцинаторные проявления, так называемые галлюцинации, когда больной слышит какие-то голоса, неприятные ощущения в теле и так далее.

— Если возвращаться к вопросу о голосах: это действительно голоса? Или, может, это богатая фантазия и воздействие внешних факторов вроде игр, сложных сюжетов? Одно на одно накладывается и в результате человек слышит что-то вроде «Мне надо пойти, убить»? Может быть такое, что внешняя среда откладывает свой отпечаток?

— Несомненно. Само заболевание, если мы говорим о тяжелых психических расстройствах, в том числе шизофрении, обычно проявляется в следствие какого-то стресса, какой-то стрессовой ситуации. У женщин иногда это могут быть стрессовые физиологические состояния — последствия беременности, так называемые послеродовые психозы.

Если мы говорим о голосах как таковых, то галлюцинации слуховые бывают истинные и ложные. Истинные галлюцинации возникают чаще всего у больных, страдающих алкоголизмом, по выходу из состояния запоя — на третий, четвертый день. То есть больной якобы слышит голоса ушами, видит каких-то насекомых глазами. Иногда сейчас, к сожалению, в последнее время в связи с употреблением наркотических препаратов, так называемых «солей», которые вызывают крайне негативные последствия и даже их однократное применение может спровоцировать развитие психического заболевания.

www.globallookpress.com / Ute Grabowsky/photothek.net via

Люди, употребляющие данные химические вещества, ведут себя неадекватно. Они слышат голоса. Зачастую императивного, то есть приказывающего характера, которые говорят, что и как человеку делать. Например, бегать голым и тому подобное. Ну и так называемые ложные голоса, неистинные, — это как раз у больных, страдающих тяжелыми психическими расстройствами. Они тоже бывают различными. Но человек слышит голос не ушами, а либо внутри головы, либо где-то внутри себя, своего тела. Могут быть голоса знакомые данному человеку, либо незнакомые.

Самые плохие голоса — императивные, приказывающие, потому что голос может приказать либо убить кого-то, либо причинить вред себе, то есть выполнять какие-то опасные действия. Прогностически неблагоприятным признаком является, когда пациент слышит голос Бога.

— Мама, папа, другие близкие люди, если говорить все-таки о детях, могут по каким-то ключевым сигналам понять, что ребенка надо вести к психиатру? У нас все-таки общество…

— Да, у нас не как на Западе и в странах Европы. У нас пойти к психиатру считается зазорным. К счастью, может быть, на сегодняшний день ситуация изменяется в лучшую сторону. Но такой негатив и стереотип о психиатрии складывался годами — поставят на учет, нельзя будет получить разрешение от психиатра при трудоустройстве, при получении прав или оружия. Я могу сказать, что для огромной категории людей — чем раньше придут, тем лучше обернется ситуация для их психического и физического здоровья. Это первое. Второе: если нет никаких серьезных проблем, мы никого никогда на диспансерное наблюдение не возьмем, это будет консультативное наблюдение и не более того и это ни коим образом не повлияет на жизнь человека, на его социальную адаптацию, устройство на работу, водительские права, оружие и так далее, при условии отсутствия тяжелых психических последствий. В любом случае — целью психиатрии является первое — помочь человеку и второе — профилактировать серьезные правонарушения у лиц с хроническими и затяжными психическими расстройствами.

Если говорить о родителях, я всегда говорю: смотрите на поведение детей и в их глаза. Не зря говорят, что глаза — зеркало души. Особенно это касается, пубертатного периода, 13-14 лет, когда дети попадают в крайне негативную среду и родители не видят, что с ребенком что-то произошло. А он, допустим; начал употреблять наркотики или алкоголь. Это могут быть расширенные зрачки, узкие зрачки, странность поведения, бледность кожных покровов. И когда уже из дома пропадает телевизор, а он говорит, что в ремонт отнес, потому что сломался, родители его хвалят, а потом пропадает холодильник — тут уже возникают какие-то подозрения, но при этом родители все же пытаются найти какое-то мнимое оправдание. Пропадают ценные вещи, украшения, потом уже выносится из дома все подряд, все что стоит денег.

Что касаемо странностей в поведении — не стоит стесняться. Если вы боитесь пойти к психиатру, у нас есть сейчас огромное количество психологов, психотерапевтов, вы можете обратиться к частному врачу. Но если с Вашим здоровье «что-то не так» — надо обязательно обращаться за медицинской помощью, чтобы избежать тяжелых последствий.

Приведу пример: у женщины развился послеродовый психоз: родственники видели, что она ведет себя «не так», с ребенком общается тоже «как-то не так», к чему-то прислушивалась, присматривалась. Но страх того, что ее поставят на учет, что она потом лишится работы, привел к тому, что родственники не доставили ее к психиатру, все закончилось трагично — она убила своего ребенка, закопав в сугроб, сама несколько часов лежала рядом. Женщину на момент совершения правонарушения признали невменяемой (она не осознавала характер своих действий, не могла руководить ими), судом ей было назначено принудительное лечение. На фоне лечения психическое состояние улучшилось и пришло осознание содеянного. Вот скажите, как она будет с этим жить? Ее жизнь и семья разрушена. А вот если бы родственники вовремя обратились к врачу психиатру, то этой трагедии бы удалось избежать.

Если человек прислушивается, присматривается, в поведении и высказываниях неадекватен — это все «сигналы», нужно обращаться за помощью к психиатру.

Фото: ИЗВЕСТИЯ / Зураб Джаваахадзе

Есть такие заболевания, как, например, эпилепсия. Мы привыкли, что эпилепсия — это приступы судорог. Но у детей очень часто бывает такое, что они замирают на одном месте, «зависают», это так называемые бессудорожных приступы. На это тоже стоит обращать внимание. Если вы заметили, что в поведении ребенка что-то не так, обратитесь к врачу. Необходимо провести обследование.

При эпилепсии, например, достаточно провести элементарную энцефалографию головного мозга. Если будет обнаружен очаг эпилептической активности, если вы вовремя начнете лечение, то, велика вероятность, что заболевание будет протекать легко, не приведет к осложнениям и человек будет жить обычной, нормальной жизнью: создавать семью, рожать детей, работать, водить машину.

Если все же заболевание будет носить более серьезный характер, то врачи подберут для Вас поддерживающую терапию, будите принимать постоянно препараты и Вам удастся избежать тяжелейших последствий заболевания.

— Если у человека серьезное заболевание, реально ли полное излечение или до конца жизни на препаратах? Способен ли человек вообще понимать, что он должен пить препараты для того, чтобы жить нормальной, полноценной жизнью? Должны ли это контролировать родственники, врачи?

— Очень много разных пациентов, с разным течением заболеваний. Если это какая-то не очень тяжелая форма заболевания, то вовремя пройденное стационарное лечение и в последующем прием поддерживающей терапии под контролем психиатров по месту жительства позволит минимизировать последствия заболевания. Человек принимает поддерживающую терапию, очень многие из них, в том числе и в моей практике, десятилетиями находясь на минимальных дозах этих препаратов, по сути дела, гомеопатических, продолжают жить, работать, создают семьи. Но часто бывает — пациенты, которые попадают к нам в стационар, после выписки перестают посещать диспансерные отделения, (после стационара за данной категорией больных ведется еще диспансерное наблюдение), перестают принимать лекарства, это приводит к ухудшению психического состояния.

Вышел недавно новый приказ Министерства здравоохранения РФ о наблюдении за данной категорией больных — там пять видов групп. Кто-то должен ходить раз в полгода, кто-то — раз в три месяца, кто-то раз в месяц. То есть лечение продолжается в диспансерном отделении, под наблюдением участкового врача психиатра, пациент должен посещать врача: он осматривается, после чего ему выписываются препараты. Конечно, родственники должны следить за тем, чтобы больной, страдающий психическим расстройством обязательно принимал наши препараты.

Некоторые пациенты очень искусно прячут таблетки и буквально отойдя на шаг, выплевывают их. Психические расстройства часто протекают без должной критики самого пациента к заболеванию, они не видят необходимости в лечении своего болезненного состояния, поэтому вот таким образом себя и ведут.

www.globallookpress.com / uwe umstätter

— Мы как раз плавно подошли к проживанию в психбольнице, образно «проживанию». Говорят, что это похоже на тюрьму. Это так?

— Раньше действительно было так. Но сегодня курс лечения психически больного не должен превышать 60 дней. Это зависит, опять же, от разного типа заболеваний. Чаще всего больные находятся на стационарном лечении от 14 дней до 45 дней.

Есть категория больных, которые не осознают характер своих действий, не могут руководить ими, представляют опасность для себя и окружающих, такие пациенты находятся в психиатрической больнице на недобровольном лечении. Все происходит таким образом, чтобы вы понимали: при госпитализации пациент должен осознавать характер своих действий, понимать, что с ним «что-то не так» и дать добровольное информированное согласие на лечение в психиатрическом стационаре.

Но чаще всего, если больной поступает в остром состоянии, он не осознает ни характера своих действий и не может руководствоваться ими. Он даже может подписать историю болезни, поставить пять подписей — но фактических он не осознает происходящее реально. Поэтому собирается комиссия врачей, которая при необходимости принимает решение о ходатайстве перед судом о недобровольной госпитализации пациента в стационар. Дальше юридическая служба учреждения готовит документы для суда. Чаще всего суд приезжает в стационар. В ряде учреждений больных привозят в специально отведенные комнаты.

Но представьте: больного в пижаме привозят в суд, где пациент пересекается с обычными людьми, а в толпе может оказаться сосед, сотрудник по работе и так далее. Все это впоследствии негативно скажется на судьбе данного человека, а самое главное — такие моменты способствуют распространению информации о пациенте, что является медицинской тайной.

В ряде учреждений и в судах есть помещения с отдельным входом, отдельным подъездом, отдельной комнатой, но таких учреждений крайне мало, поэтому чаще всего судьи выезжают непосредственно в стационар психиатрической больницы вместе с представителем прокуратуры и адвокатом, который отстаивает интересы пациента. Если адвокат не согласен, он может подать апелляцию в областной суд. Данная процедура регламентирована Законом о психиатрической помощи, который был принят в 1992 году (статье 29-й, там есть три пункта — «а», «б» и «в»), согласно одному из этих пунктов назначается госпитализация, которая может быть до шести месяцев и более.

Бывают случаи, что и шести месяцев мало: больному не могут подобрать лечение, больной резистентен к терапии, не купируется симптоматика. Поэтому врачебная комиссия проходит каждые 30 дней, когда подходит шестой месяц пребывания в стационаре и комиссия принимает решение о том, что лечение необходимо продлить. Тогда мы снова выходим с заявлением в суд, и он может продлить срок госпитализации, сославшись на мнение врачей-экспертов, еще на шесть месяцев.

— То есть это жесткий контроль со всех сторон?

— Да, оказание медицинской помощи по профилю психиатрия и наркология жестко регламентировано законодательством РФ. Такого, чтобы больные лежали 10, 15, 20 лет, нет. Бывают случаи, когда больной лишен дееспособности, оформлен в социальные учреждения (интернат), уже имеет выраженный эмоционально-волевой дефект, дома находиться не может, себя не обслуживает, родственников не имеет — вот в таких случаях, пока мы ждем место в интернате, пациент временно может находиться в стационаре.

— Возвращаясь к детям. Недавно была ситуация, что в детском доме пятилетнего мальчика изнасиловали подростки, один из которых страдал шизофренией. Вообще это реально, чтобы подросток с серьезным заболеванием находился без контроля? Или это упущение, просто не выявили сразу?

— Что касается детей, находящихся в детдомах. В большинстве случаев бывают какие-то трагедии — погибли родители, ребенок остался без попечения родителей и попал в детский дом. Но обычно таких детей очень быстро забирают в семьи. Количество детей в детдомах в последнее время значительно уменьшилось благодаря различным социальным программам, проводимых государством (усыновляют, оформляют опекунство).

Но очень часто, к сожалению, в детдомах остаются дети, родители которых страдали алкоголизмом, наркоманией, либо детки действительно сами страдающие какими-то психическими расстройствами. Большинство из них находится под наблюдением врачей-психиатров. Опять же: тяжело осуждать сотрудников данного учреждения, если воспитатель один на 30-50 детей и одна нянечка.

Знаете, там работают действительно фанаты своего дела, работать с такими детьми крайне тяжело. Это огромный эмоциональный труд.

Еще учась в училище, приходил в детдом, где были совсем маленькие детишки-отказники, им буквально было полгода-год, страдающие тяжелыми заболеваниями, в том числе и психическими — эмоционально это очень тяжело. А поскольку я еще был и депутатом 17 лет, приходилось бывать в детских учреждениях, в том числе и в интернате. Там, где находились ребята, чаще всего не лишенные родителей, просто так сложилась их жизненная ситуация. У них был выпускной, смотрел я на этих ребят и мне прям хотелось поклониться в ноги преподавателям, воспитателям, потому что были получены невероятные результаты за время нахождения в данном учреждении: они буквально были готовы к самостоятельной жизни во внешнем мире, к жизни вне данного учебного заведения. Работать с детьми и подростками крайне тяжело и врачам, и воспитателям, и психологам, и всему персоналу. Поэтому мне всегда хочется склонить голову перед данной категорией людей.

Фото: Наталья Селиверстова

— В настоящий момент в вашей больнице есть дети?

— Да, у нас есть детское отделение. В настоящий момент у нас на лечении находятся 22 ребенка. Мы обслуживает Восток Московской области. Дети разного возраста с различными заболеваниями, но в основном это серьезные психиатрические заболевания и в стационаре находятся дети, состояния которых уже невозможно скомпенсировать в амбулаторном звене. Основной задачей врачей и всего персонала стационара становиться- как можно быстрее достичь у детей клинического улучшения и вернуть их в семьи, в комфортные для них условия.

— Давайте поговорим о «бытовой» теме. Мания преследования; кажется, что не выключила утюг, постоянно возвращаюсь, чтобы проверить, закрыта ли дверь — это что?

— Это Вы говорите о фобиях и навязчивых состояниях. К фобиям и навязчивостям склонны абсолютно все люди. Кто-то больше, кто-то меньше. Кто-то, думая о том: выключил я свет или нет, выключил ли я утюг, воду, запер ли дверь, отпускает эти мысли в суете дня и это не ведет к социальной дезадаптации. А кто-то будет несколько раз возвращаться в квартиру, приезжая на работу к обеду. Гораздо более неприятны фобии — это боязнь закрытого пространства, люди боятся ездить в лифте, кто-то не может спускаться в метро, кто-то не может что-то есть и так далее. Все это может социально дезадаптировать людей и приведет уже к болезни.

Если обращаться к женщинам конкретно, я бы хотел затронуть все-таки тему депрессии, потому что женщины очень склонны в данному состоянию. Изначально так заложено природой. Мужчины с Марса, женщины с Венеры — мужчина живет головой, а женщина — сердцем. Это чувственность, пропускание все через себя и плюс какая-то стрессовая жизненная ситуация — появляются такие первые классические симптомы как: комок в горле, тяжесть за грудиной, нежелание что-либо делать, хочется лечь на диван и лежать, постоянное прокручивание мыслей в голове, потеря радостей в жизни. Вот в таких случаях я хочу сказать, что самое главное понимать — горе водкой не зальешь, как гласит народная мудрость. Поэтому говорить: «Пойдем, сейчас выпьем, и все пройдет» — нет. На какое-то время, может быть, на час-два, станет легче. А дальше, к сожалению, алкоголь усугубит депрессию.

www.globallookpress.com / Soeren Stache

В своем большинстве мы все живем сейчас в стрессе, мы все склонны жить в постоянном напряжении, ожидании чего-то плохого. На Западе сходить к психиатру, это как сходить к терапевту. Там огромное количество людей получают психологическую, психотерапевтическую и в том числе медикаментозную помощь (антидепрессанты, транквилизаторы). В нашем же обществе есть боязнь того, что тебя поставят на учет, это изменит твою жизнь и люди вовремя не идут за помощью к специалистам. Женщины по сравнению с мужчинами в три раза чаще склонны к такому состоянию.

Поэтому если у вас появились такие симптомы, не затягивайте. Нет у вас денег на медицинские центры? Идите в диспансерное отделение по месту жительства. Вас никто не поставит на учет. Это будет консультативное наблюдение. Но Вам вовремя назначат лечение, и Вы легко выйдете из этого состояния.

Вот буквально несколько дней назад ко мне обратилась женщина, которая пять лет жила в стрессе. Она уже не может работать. Это тянется уже пять лет! Конечно, здесь нужна стационарная помощь. Необходимо проведение довольно интенсивной терапии с инфузионно-капельным путем введения препаратов, но обратись она вовремя — помощь могла бы быть оказана на амбулаторном этапе.

Мы в нашем учреждении, Павлово-Посадском филиале, открыли такое отделение. По условиям пребывания в Московской области, да и в Российской Федерации в бюджете таких отделений практически нет. Отделение на 45 коек, там двухместные палаты, в каждой — душ, туалет, раковина. С пациентами работают психологи, психотерапевты, врачи других специальностей. Обратившись в данное отделение, пройдя курс лечения — он занимает от 14 до 21 дня в зависимости от состояния, вас никто не поставит на учет. Вам дадут рекомендации обратиться по месту жительства к психиатру, психотерапевту и продолжить лечение под их наблюдением, Вам будет назначена поддерживающая терапия. Пройдя такой комплексный курс лечения человек вернется к обычной, нормальной жизни, и все вернется на круги своя. Кстати, больные с депрессией — самые благодарные больные, потому что лечится быстро, если это не эндогенная депрессия, если это не начало тяжелого психического заболевания. К сожалению, иногда бывает и так. Но в своем большинстве — это депрессии, вызванные какими-то внешними факторами, которые легко поддаются лечению. Пройдя курс лечения, Вы, оглядываясь назад, будете думать: «Господи, что же я столько месяцев или даже лет мучился, когда все так было просто». Поэтому приезжайте, мы сделаем все возможное, чтобы каждому помочь.

— Общение больных друг с другом, если они лежат в одной палате, это как-то сказывается на них? Один сумасшедший другого сумасшедшего не втянет в еще более депрессивное состояние?

— Иногда один пациент может индуцировать другого пациента. Бывает такое. Но, чтобы Вы понимали, больные находятся под круглосуточным наблюдением профессионального персонала и если будет необходимо, то пациенты переводятся в другую палату.

Фото: www.globallookpress.com / Maksim Konstantinov

— Что касается весеннего и осеннего обострений. Научное объяснение этому есть?

— Научного объяснения этому, к сожалению, или к счастью, нет. Действительно, мы, как врачи психиатры видим, что иногда (не всегда) в осенне-весенний период у нас может увеличиваться количество госпитализаций в стационары. Незначительно, но может.

Я бы сказал, что в эти сезонные промежутки года людьми в целом действительно совершается больше каких-то импульсивных действий и поступков на улицах, в метро, общественных местах. Но что это влияет на особый рост госпитализаций в данный период — я бы такого не сказал. С чем это связано? Может быть с переменой погоды, климата, циклом Земли, Луны… Но достоверно, почему это происходит, никто не знает.

Ранее 5-tv.ru рассказал, что такое эмоциональное выгорание, как оно связано со сложностями на работе и «массовым инфантилизмом».