Депутаты хотят приравнять подделку лекарств к покушению на убийство

Оцените цинизм преступников — доказать, что причиной смерти стали старые лекарства, или не подействовавшие таблетки в этом случае почти невозможно — слишком страшные диагнозы. Причём не гнушались поставлять своё зелье даже в детские онкоцентры.

Репортаж корреспондента Пятого канала Марины Канцлер.

У двухлетней Иры — лейкоз. Долгие хождения по мукам и по врачам дома, на Ставрополье. Только бы не потерять драгоценное время. Можно было поближе, в Нальчик. Но все-таки решили — в Москву.

Вера Калмыкова, мать Ирины Калмыковой: «Шансы есть, прогноз точный ни один врач вам не скажет».

Подготовка к химиотерапии, а пока — поддерживающие препараты. Лекарства, которые дают детям с онкологическими заболеваниями шанс выиграть время. Окажись с препаратом что-то не так, — и шансов уже не будет.

Спецоперация в Ростовской области. Казалось бы, ТАК полицейские могут врываться только в квартиры серийных убийц. А это обыск у мошенников. Обезврежена преступная группировка, наладившая сеть по производству и торговле просроченными и поддельными лекарствами. Очень дорогими лекарствами. Препаратами, которые применяются для лечения онкологических больных. К организаторам такого бизнеса сложно относится просто как к мошенникам.

Антон Грачев, заместитель начальника ГУ МВД РФ по Ростовской области: «Преступники буквально убивали своими препаратами людей, которые надеялись на выздоровление. Родители платили до 20 тысяч за одну ампулу!!!»

Конфискованные фальсификаты полиция вывозила на двух КАМАЗах. Это лишь то, что осталось на складе. За два года преступники и фактически убийцы успели продать псевдо-лекарств в аптеки и онкологические центры — в том числе и детские, на полмиллиарда. Просроченные лекарства и сырье переправлялось из Украины в Ростовскую область. И уже здесь изготавливались подделки. В основном дорогие «Меронем», «Десферал» и «Герцептин».

Алексей Масчан, заместитель директора центра детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Д.Рогачева: «Если это не дай бог фальсификат или с истекшим сроком годности, то ребенок или не ребенок — пациент — может умереть в течение 24 часов, если этот антибиотик неэффективен окажется».

Доктор Масчан рассказывает о препарате «Меронем». Этот дорогой антибиотик эффективен при тяжелейших инфекциях, когда счет идет на часы. Если лекарство настоящее. А препарат «Герцептин» — особенно востребован в онкологии. Его применяют для лечения рака молочной железы. Это самый распространенный вид рака. Лекарство пользуется огромным спросом.

Алексей Масчан, заместитель директора центра детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Д.Рогачева: «Его подделка грозит преждевременной смертью десяткам тысяч женщин».

Вот уже год Лидия Александровна вместе с врачами ЦКБ имени Семашко борется с болезнью. Пока лекарства помогают. Если бы не курсы дорогих и действенных препаратов, она бы сейчас не улыбалась перед камерой…. А это пациенты детского гемоцентра. Светлана Тюменцева здесь третий месяц, с сыном. У него апластическая анемия в тяжелой форме.

Светлана Тюменцева, мать Никиты Тюменцева: «Если это не лечить, это на поздней стадии, это может очень быстро перейти в лейкоз!!!»

В отличие от восьмилетнего Никиты, Светлана может выходить в коридор. А сыну уже второй месяц не разрешено покидать палату.

Четырехдневный курс стоит 200 тысяч рублей. Для пациентов в онкологии все бесплатно, — платит клиника. Но даже в таком привилегированном медицинском учреждении, как детский центр гематологии и онкологии, врачи признаются: никто не может поручиться за подлинность лекарств.

Алексей Масчан, заместитель директора центра детской гематологии, онкологии и иммунологии им. Д.Рогачева: «Мы объявляем конкурс на некие лекарственные препараты так называемые лоты, и мы выставляем на электронные торги. И та компания, которая дает наименьшую цену, мы обязаны у нее закупать. А вот что у нее будет и откуда она возьмет этот препарат — просто сворует или даст какой-то фальсификат, мы знать не можем».

Парадокс: но так требует закон. Недавно одну из таких сделок по закупке лекарств у подозрительной фирмы, предложившей цену ниже, чем у производителя, сотрудникам гемоцентра пришлось расторгать в суде.

Случись такая ситуация не в привилегированной столичной клинике, а в провинциальной больнице, у которой бюджет ограничен, — и партия подозрительных лекарств была бы куплена. «Левые» лекарства ценой в миллионы, конечно же, никто бы не выкинул, — продал. И никто никогда не посчитает, сколько людей могли бы победить рак, но были фактически убиты. Потому что узнать, подействовало лекарство или нет, иногда возможно лишь спустя годы.