«Массовые сокращения»

На чьей стороне Трудовой кодекс, что делать, если увольняют, а может, мы зря паникуем?

Гости программы:

- доцент кафедры политической психологии СПбГУ Александр Григорьевич Конфисахор;
- доктор экономических наук, профессор, генеральный директор Управляющей компании "Севзаппром" Александр Семенович Утевский;
- председатель комиссии Общественной палаты по трудовым отношениям и пенсионному обеспечению, заместитель председателя Федерации независимых профсоюзов России Олег Викторович Нетеребский;
- PR-директор аналитической компании "Акссес менеджмент" Анастасия Викторовна Каслина.

Ника Стрижак: Это все слухи или есть какие-то правдивые вещи, которые позволяют нам сегодня говорить на эту тему. Как вы считаете?

Александр Семенович: Я считаю, что слухи оправданы. Скажем, не на 100%, но частично оправданы. Здесь надо разделить 2 вопроса. Вопрос в сфере обращения денег, это банки, финансовые компании, инвестиционные компании, финансовые группы и т.д. Там, безусловно, ожидается довольно серьезное сокращение, потому что сворачивается работа на фондовых рынках и, если посмотреть индексы, они скачут, если посмотреть объем торгов - он резко снизился. А там, где меньше объем торгов, там меньше людей понадобится. Если же говорить о сфере производства, то тут нужно смотреть по отраслям, если же обратиться к биржевым сводкам, то падают цены на все конечные продукты, и на металлы, и на цветные металлы, и на девелоперскую продукцию… Дело в том, что несколько неповоротлива рыночная структура. Когда росли цены, к конечной цене подтянулись все поставщики. Сегодня конечная цена на продукт упала, а регуляторы рынка подтянутся через несколько месяцев. И возможно, на это короткое время между падением цены на конечную продукцию и падением цены на сырьевой сектор, в это время могут быть какие-то временные трудности, когда часть народа не будет сокращаться, а будет отправлена в какие-то вынужденные отпуска, это вполне возможно.

Александр Григорьевич: На самом деле, кризис сейчас идет, проходит. Очень многие люди на себе его почувствовали. Я совершенно согласен, что, в первую очередь, это коснется сокращения рабочих мест среди непроизводственных отраслей, среди банковской системы, офисных сотрудников, то есть, тех людей, которые не производят реальный конечный продукт и естественно, что в меньшей степени это коснется конкретного производства. В разных отраслях будет разное количество сокращенных. В любом случае, нельзя забывать, что кризис провоцирует на переоценку ценностей, ресурсов, возможностей. К кризису можно относиться плохо или считать его некой неизбежностью, но после кризисов, которые были в нашей стране в 1991, 1993 и 1998 год, естественно, страна выходит совершенно другая, с другими ценами, с другим ресурсом.

Звонок телезрителя: Я звоню из Магнитогорска, меня зовут Алексей, я работаю на ММК. Вы говорите, что кризис только грядет, никто этого на себе не чувствует, но у нас, я уже точно скажу, уволено 3000 человек на магнитогорском металлургическом комбинате. Во всех строительных компаниях уже 80% сокращено. Как вы это объясните?

Звонок телезрителя: Я звоню из Краснодарского края. Все говорят про кризис, простые люди рабочие ощутили на себе кризис уже давно. Цены везде растут, зарплаты не добавляются. Когда люди в долларах зарплату получают, то кризис их не касается.
Ника Стрижак: Анастасия Викторовна, названы огромные цифры, 3000 человек и до 80% строительной отрасли.

Анастасия Викторовна: Это факт.

Ника Стрижак: Тогда что мы можем сказать? Что это серьезная проблема и грядут массовые сокращения, мы можем такое сказать?

Анастасия Викторовна: Я боюсь, что так или иначе, нам необходимо про это говорить, потому что это вопрос констатации той ситуации, в которой мы все находимся. И если мы тысячи раз скажем, что нам сладко, нам легче не станет. Здесь ситуация заключается в том, что помимо финансового кризиса, который уже обещает быть экономическим кризисом, у нас есть еще некоторая ситуация в бизнесе, которая провоцирует эту ситуацию сейчас стать действительно неприятной. У нас во многих компаниях раньше росли затраты на персонал, совершенно неконтролируемые. Это значит, что сейчас, когда приходят тяжелые времена, компания вынуждена освобождаться от того персонала, который она набрала и не смогла использовать в своем производстве, производстве своих услуг.

Ника Стрижак: Речь идет о раздутых штатах?

Анастасия Викторовна: Да. Наиболее массовые сокращения, если мы не говорим про финансовые компании, про банковский сектор, остальные компании – это, прежде всего, неправильная оргструктура, это ошибки предварительные бизнеса. И сейчас мы за них начинаем расплачиваться, потому что управление по ощущениям, которое было, оно вынуждено смениться управлением по показателям, потому что выхода не останется у компаний.

Ника Стрижак: Олег Викторович, получается, что где-то есть реальные проблемы, нет у производств денег. Где-то выясняется, что ошибки в управлении, но страдают конкретные люди, которые завтра пойдут на улицу с двухмесячным пособием.

Олег Викторович: Кризис всегда высвечивает проблемы, которые были. Дайте зададимся некоторыми вопросами. Система управления финансовых компаний и уровень заработной платы менеджера в этих компаниях был обоснован или нет? Был вздут. Сегодня пойдет оптимизация. Следующий момент. В строительном комплексе привлечение инвестиций и финансовых потоков было грамотным? Нет. Сейчас пойдет нормализация. А то, что рабочих мест было много в строительном комплексе, было, наверное, не совсем правильно. Более того, сейчас планируют проблему перевести и переложить проблему с тех, кто виновен в этом кризисе, по сути, это финансовый сектор, менеджмент и т.д., на работников. Это несправедливо. Поэтому всегда, при возникновении кризиса необходимо сесть за стол переговоров и разобраться. Возникает вопрос, собирается ли сейчас в условиях кризиса высший менеджмент уменьшать свою зарплату, отказываться от бонусов, прибыть направлять в целях развития предприятия, обновление средств производства, а не на приобретение яхт, непрофильных активов и т.д. Это основной вопрос. Кризис должен явиться очищением от всех этих непрофильных вещей. А как вести себя с точки зрения законодательства, будут вопросы – я отвечу.
Звонок телезрителя: Я звоню из Санкт-Петербурга. У нас, как Санкт-Петербург, так и Москва, полностью наводнены гастарбайтерами с юга. Получается ситуация, когда русских людей на многие предприятия просто не берут работать, а в основном работают гастарбайтеры. В том числе и строительный комплекс. Как с этим будет? Они останутся работать, а мы пойдем на улицу?

Звонок телезрителя: Здравствуйте, вас беспокоят из Оренбургской области. Есть ли какие-то отрасли, которых не коснется кризис, уменьшение зарплат, сокращение? Мы работаем в горно-перерабатывающей промышленности.

Ника Стрижак: Могут быть определены сферы, которых не коснется, кроме, конечно, государственной думы, правительства и еще каких-то очень важных для нас структур?

Александр Семенович: Это гадание на кофейной гуще, хотя есть отрасли, которых кризис не должен особо коснуться, потому что, что бы ни случилось, люди всегда будут кушать и всегда будут лечиться. То есть, это две отрасли наиболее устойчивые. Относительно Магнитогорска, где уволили 3000 работников. Мы когда-то в этой студии с вами говорили, что в стране идет диспропорция, у нас средняя зарплата росла в 2 раза больше, чем средняя производительность труда. Здесь политический фактор превалировал над техническим. Я не говорю, что в этом виноваты работники. В этом виноваты, прежде всего, работодатели, которые деньги направляли не на совершенствование производства, не на рост производительности труда, а зарплата росла потому, что политическая обстановка подстегивала их, потому что губернаторы жестко ставили вопрос о росте средней заработной платы и т.д. А это должно происходить параллельно. Нужно вкладывать деньги в модернизацию производства, нужно за счет техники и технологии увеличивать производительность труда и она должна расти быстрее, чем заработная плата. А заработная плата, прежде всего, растет в высшем управленческом звене. И когда Олег Викторович говорит о яхтах и прочих непрофильных активах, то это вряд ли касается менеджмента предприятий, потому что менеджеры такие же наемные работники, как и рабочие, просто они имеют другую квалификацию, другое образование и другие навыки. Это касается не их совсем и не они определяют. Что же касается бонусов, то в принципе, наверняка их в этом году не будет.

Ника Стрижак: Вы на своем производстве собираетесь кого-нибудь сокращать?

Александр Семенович: Так с размаху сказать ничего не могу.

Ника Стрижак: Ну, а зарплаты сократить есть желание?

Александр Семенович: Желаний таких у нас нет. Мы совершенно жестко сказали, что повышения заработной платы в этом году не будет. Мы все три квартала повышали, индексировали зарплату, причем последний третий квартал мы синдексировали ее сразу на 10%, но у нас очень интенсивно развивающееся производство и мы держим соотношение примерно на 1% роста производительности труда 0,8% роста заработной платы. А учитывая, что мы последние 4 года растем где-то на 25% - 27%, то у нас очень хорошо растет заработная плата. Очевидно, 4й квартал придется заморозить вместе с бонусами. Но сокращать пока, если нас не задушат наши поставщики, наши монополисты, а они это делают это очень активно… Если государство сумеет их попридержать и, учитывая кризис, помочь сохранить себестоимость выпускаемой продукции, чтоб из-за себестоимости не закрывались предприятия, то, я думаю, что большинство удержит своих трудящихся.
Звонок телезрителя: Меня зовут Наталья Алексеевна. Мой ребенок попал под сокращение, и первый руководитель сказал, что в трудовой книжке будет запись только «по соглашению сторон» или «по собственному желанию». Такой строчки как "по сокращению", там не звучит. Они заставили ее написать заявление «по соглашению сторон».

Звонок телезрителя: В малом бизнесе в штатном расписании давно нет лишних сотрудников, кроме как, если родственников своих устроили на какие-то должности. Вместо этого, все давно работали вместо 8 по 12 часов. Я считаю, что кризис может сказаться только на тех предприятиях, которые не на бумажках что-то производили, где 1 бухгалтер и 1 директор, и они якобы какие-то услуги оказывали, а только на тех людях, которые реально работали. А их и так уже сокращать некуда, потому что там давно нет лишних.

Звонок телезрителя: Я звоню из Тамбовской области. Государство о нашей глубинке совсем не думает. Я одинокая мама, одна воспитываю ребенка. Государство не думает о нас с этими сокращениями. Нам нужно учить детей, нам нужно их чем-то кормить… Если, не дай Бог, мы попадем под сокращение, что нам делать?

Александр Григорьевич: Государство обязано заботиться о людях. Должен быть некий набор социальных гарантий, который людям позволит в такое непростое время выжить, воспитывать, растить детей. Я думаю, это ключевая защита государства.

Ника Стрижак: Об этом сейчас даже никто не говорит, все говорят о каких-то деньгах, которые в банки вливаются.

Александр Григорьевич: Мы и государство говорим на разных языках, не понимая друг друга. Если мы видим, что кризис уже идет, то официальный язык государства говорит практически о противоположном, о том, что у нас финансовая стабильность, о том, что наша подушка безопасности выдержит этот кризис, о том, что все хорошо…

Ника Стрижак: Так может быть, работодатели перестраховываются? Решают свои финансовые проблемы, избавляются от балласта?

Александр Григорьевич: К сожалению, у нас решают проблемы, избавляются от балласта за счет людей, силами людей. Когда государство вышло из этой сферы в 90-е годы оно не смогло, не захотело вернуть утраченные позиции, забыв о своей социальной функции. Мы живем с государством в разном пространстве, оно существует в своем, даже не понимая, что же происходит на земле, что происходит с нормальными простыми людьми.

Ника Стрижак: Может, хоть сейчас посмотрит?! Я вообще не понимаю, почему в Магнитогорске люди не выходят на улицу?! 3000 человек.

Александр Семенович: Что касается ребенка, я вообще не представляю, что значит, заставили написать? Как заставили? Под пытками что ли?

Ника Стрижак: Что говорит закон? Надо всем сегодня объяснить. Очень часто, я слышу сплошь и рядом разговоры, люди сидят и пишут заявления «по собственному желанию».

Александр Семенович: Олег Викторович, наверное, объяснит лучше нас всех вместе взятых.

Ника Стрижак: Олег Викторович, мы можем людям честно сказать: «Не вздумайте писать заявление по собственному желанию!»?

Олег Викторович: Да, конечно, можем. Просто проблема заключается в том, что у нас каждый считает сам себя Бетховеном. Все всё знают, все мудрые, на самом деле, трудовое законодательство знают отвратительно, поэтому необходимо обращаться к специалистам, обращаться в профсоюзную организацию, там все объяснят. Сегодня по законодательству подушка безопасности для работников довольно-таки весома. По закону, чтобы сокращать работника необходимо его за 2 месяца предупредить о сокращении, предложить все вакансии, которые есть и, даже если их нет…
Ника Стрижак: А если кризис, какие вакансии?

Олег Викторович: Закон есть закон. Есть Трудовой кодекс, нормы Трудового кодекса я и объясняю. Сегодня работодатели обязаны выполнять все нормы Трудового кодекса. Если массовое сокращение, то по закону, он должен условия сокращения согласовать с представительным органом работника и критерии массового сокращения есть. Далее, увольняют работника, обязаны еще 2 месяца выплачивать ему заработную плату и 3 месяца, если органы по труду не трудоустроили работника. Но действуют иным образом. Конечно, проще пригласить, предложить написать заявление по собственному желанию, работник может проворонить все, написать заявление, а потом разводить руками, как в этом звонке. Не нужно быть глупыми в этом плане, нужно думать, что делают. Следующий момент, даже если женщина написала заявление «по собственному желанию» под давлением работодателя, необходимо обращаться в суд. Заявление, написанное под давлением работодателя оспаривается в суде и человек восстанавливается на работе. Как правило, суд принимает решение в пользу работника. Все обстоятельства будут исследованы, даже по этому звонку и суд будет на стороне работника. Поэтому законодательство сегодня защищает подушкой безопасности приблизительно пол года, я уже не говорю про северные территории. Просто нужно думать головой.

Ника Стрижак: Полгода, вы имеете в виду 2 месяца до увольнения и пособие 2 месяца после увольнения, плюс месяц, а в северных районах побольше.

Олег Викторович: Да. Два месяца человеку выплачивается зарплата после увольнения, если его органы по труду не устроили в течение 2-х месяцев, то платит работодатель еще и третий месяц.

Ника Стрижак: Возникает простой вопрос, понятно, что не всегда проблема в людях, которых набрали, а теперь они нам не нравятся, значит надо экономить деньги. Выход ли урезать зарплату?

Анастасия Викторовна: Если компания, организация находится в состоянии, либо она выживает, либо ищет выходы для себя, как оптимизировать, то более 90% затрат на персонал – это фонд оплаты труда. Если компания более менее вменяема, сокращение – это путь для тех, кому дальше отступать просто некуда, либо компания находится в панике. Такое отступление людям, которым сейчас предлагают писать всевозможные заявления и в отпуск за собственный счет, и по собственному желанию. Опять-таки, есть трудовой кодекс, его надо читать, изучать. Человек должен знать свои права, в такой ситуации многие работодатели меняют стилистику своего разговора. Если возвращаться к зарплатам, ни для кого не новость, у нас не нормальные ситуации с зарплатами. По всей России один уровень зарплат, а в Москве и Санкт-Петербурге у нас есть определенная прослойка людей, которые, действительно, получают фантастические зарплаты. Более того, есть определенная категория людей, которая занималась перепродажей себя любимых, многократно повышая свой компенсационный пакет. Таким людям сейчас придется расстаться с такой красивой жизнью, потому что зарплаты им придется сокращать. Это здоровая ситуация и слава Богу, что она будет происходить. Многие же работодатели более заинтересованы оставить у себя тех людей, которые уже работают, потому что люди приносят прибыли и, если компания не собирается ликвидироваться, она должна сохранять свой персонал. Единственный способ, если организации все равно надо сокращать свои затраты, конечно, уменьшать зарплаты. Но какие есть варианты? Во многих компаниях так уже делается, меняется бонусная составляющая. То есть, мы с вами уменьшаем фиксированную часть и увеличиваем премиальную. Таким образом, общий доход человека, возможно, остается прежним, в зависимости от результатов его труда, а при этом у работодателя есть возможность, за счет изменения размеров премий, он оставляет для себя подушку для маневра. Опять таки, никто не знает, как наша ситуация будет дальше развиваться.
Александр Семенович: Это, в первую очередь, касается офисных работников и то, что вы говорите – это ближе ко всякого рода офисным и финансовым банковским структурам. Все-таки давайте посмотрим на рез общества и кто где. Главное, о чем нужно думать во время кризиса – это о реальном секторе экономики, потому что, если мы угробим реальный сектор экономики, нам не вылезти из кризиса, или мы будем из него выкарабкиваться десятилетия. Поэтому сейчас в этот тяжелый период, и забота государства, и забота вообще всего общества должна быть направлена на реальный сектор экономики. Сохранить квалифицированных рабочих, сохранить квалифицированных инженеров, сократить технологические процессы на производстве, потому что, когда мы говорим о кризисе, это казино на вторичном рынке…

Анастасия Викторовна: Я как раз и говорила про тот механизм, к которому прибегают многие компании, оптимизируя затраты, прежде всего, на среднеуправляющий персонал. Поэтому по логике вещей, когда мы говорим с вами про сокращения, любая здоровая организация в итоге будет сокращать среднеуправленческий персонал. Ошибочная ситуация, когда эта задача сократить персонал каскадом сыплется вниз, никто не сокращает себе подобных и в итоге, мы опускаемся до тех самых трудовых людей, которые все и производят. Это самое страшное, что может произойти.

Александр Семенович: Мы через это проходили при советской власти. Я старый директор, с 70-го года занимаюсь директорским ремеслом, так вот мы каждый год получали задание на сокращение служащих. Сначала мы сократили всех уборщиц, потом мы сократили всех техников. Но люди-то остались, мы стали их называть инженерами, потом инженерами стали называть просто людей, имеющих среднее образование. Мы спасли людей, отбиваясь от министерств. Мы в конечном итоге докатились до того, что человек, переносящий бумажку со стола на стол, назывался инженером или старшим инженером, а потом поставить его к станку было невозможно. Если сегодня часть людей, которые будут подвержены сокращению, найдут себя на рабочих местах, тогда поговорим и о гастарбайтерах, и о нехватке людей на рабочих местах… Во всяком случае, здесь в этот период можно расставить точки над i.

Александр Григорьевич: Я согласен, что подобные себе подобных никогда не будут сокращать и то, что сокращение будет на самом низу, на самых рабочих специальностях – это естественно, хотя, с точки зрения здравого смысла, необходимо сокращать тех людей, которые ничего не производят, кроме того, что занимают рабочее место. Но это в идеале, реально такого не происходит и не произойдет.
Ника Стрижак: Меня волнует вопрос социальной справедливости, потому что, когда хотят сократить какую-то должность, например, главного технолога, то подразумевается, что нельзя уволить главного технолога, а завтра открыть снова эту должность и взять другого технолога, потому что этот старый технолог подаст в суд и, естественно, он выиграет. По какому принципу выбирать из равных офисных сотрудников, из равных рабочих? Есть ли здесь социальная справедливость?

Александр Семенович: Если говорить о социальной справедливости – ее нет в природе. Все ее понимают по-разному, для каждого она своя. Что же касается того, как сокращать – это искусство руководителя. Если то, о чем вы говорите - правда, значит, такого руководителя надо гнать в шею.

Ника Стрижак: Кто его погонит в шею?!

Александр Семенович: Мы на 90% все работаем в частных компаниях, каждого из нас наняли.

Ника Стрижак: Забастовка – это хороший путь?

Александр Семенович: Это крайний путь, который никогда ни к чему хорошему не приводил. Я по натуре миротворец и считаю, что, если есть конфликт, нужно садиться и договариваться.

Интернет-мнение: Если не напишешь «по собственному желанию» - уволят по статье, найдут предлог.

Интернет-мнение: Людей могут заставить подписать уведомление о сокращении задним числом. Во-вторых, предприниматель может подать на ликвидацию предприятия и вообще ничего не платить сотрудникам, поскольку зарплаты не входят, по закону, в число первоочередных плат.

Олег Викторович: Все эти методы обходятся предельно просто. Что значит составить фиктивный документ о нарушении трудовой дисциплины? Понимаете, любой работодатель, чтобы мог составить такой документ, ему необходимо найти свидетелей и т.д., когда человек подаст в суд – это все развалится.

Ника Стрижак: У нас люди редко в суд идут, когда их увольняют.

Олег Викторович: Когда люди идут, 99,9% дела выигрываются в судах, поскольку все скрыть невозможно, судьи не глупые люди. Все эти методы неприемлемы. Другое дело, я хотел бы сказать, что работодатель, грамотный работодатель, он никогда работников, которые создают материальные блага, никогда сокращать не будет. Сегодня риск стоит перед реальным сектором экономики один. В рамках того, что у нас экономика экспортноориентирована, возможность сбыта, а это будет влиять на объемы производства, а это будет приводить к неполной занятости на предприятии. Сокращать не будут, могут переводить на неполную неделю, не полный рабочий день и это повлияет на заработную плату.
Ника Стрижак: А могут насильно человека или целый цех отправить в отпуск за свой счет?

Олег Викторович: Есть такое понятие – простой по вине работодателя, которое оплачивается в размере 2/3 среднего заработка. Такой путь есть.

Интернет-вопрос: Мне 46 лет. 2 месяца назад уволен с должности руководителя среднего звена. 20 лет работаю в авиации, хочу, могу… Есть ли перспективы у российской авиации?

Ника Стрижак: Боюсь, что про перспективы российской авиации никто из наших гостей не скажет.

Интернет-мнение: Финансовые, строительные, нефтегазовые, энергетические компании уволят лишних, люди попадут на биржу, за все это будет расплачиваться государство.

Интернет-вопрос: Не следует ли правительству, воспользовавшись ситуацией, национализировать вновь стратегические отрасли?

Ника Стрижак: Возвращаемся к разговору о правительстве. Во-первых, будут кормить безработных?

Александр Семенович: Будут кормить, но не так сытно, как их кормят в нефтегазовом секторе. Мы живем в мировой глобальной системе и нам никуда от этого не деться. Про национализацию, я понимаю, что некоторый экстремизм он хорош, конечно, но, во-первых, в стране нет закона о национализации, если она призывает к экспроприации, то примерно с 18 года прошлого века ничего подобного не происходило. И в-третьих, как показывает мировая практика, государственный сектор лучше частного не работает.

Александр Григорьевич: Наши традиции таковы, что подобный закон можно ввести указом президента. Более того, он получит одобрение огромного количества людей. Если сейчас не делать ничего, то мы окажемся просто у разбитого корыта. Лучше что-то делать, чем не делать ничего. Когда государство скажет, что берет на себя ответственность за людей, чтобы им прожить этот кризис, оно покажет свою социальную ответственность.

Звонок телезрителя: Меня зовут Марианна. Поймите, начальство само себя все равно никак не уволит. Получается, что все лидеры останутся на своих местах, все топ-менеджеры останутся, а о нас маленьких некому заботиться, и мы пойдем искать новую работу себе.

Анастасия Викторовна: Смотрим Трудовой кодекс, статья 179, все прекрасно прописано. При сокращении численности или штата работников, преимущественное право на оставление на работе предоставляется работникам с наиболее высокой производительностью труда и квалификацией.

Ника Стрижак: А в чем эта производительность выражается?

Анастасия Викторовна: Ключевой вопрос. Это должен знать работодатель. Кто может, кто не может, кто лучше, кто хуже. Если мы говорим с позиции обычного сотрудника, он, прежде всего, должен со своим руководством аргументировать свою важность для компании и уметь это обосновать.
Ника Стрижак: Согласитесь, что во многих случаях это будет «я тебя не люблю, пойди вон!»

Анастасия Викторовна: Люди же не враги сами себе. Если компании не ликвидируется, то ей интересно производить, выжить, получить заработную плату и обеспечить ее своим сотрудникам.

Олег Викторович: Когда людей сокращают, то обязательно согласовывают список с профсоюзной организацией, либо иным представительным органом работников. А если нет профсоюза, то ребята, вы один на один с работодателем – это ваши трудности. Значит, вам не хватило мозгов чтобы сделать и обезличенно отстаивать свои интересы. Больше беспокоят моменты, если из финансового сектора будет высвобожден какой-то менеджер, чтобы у него было на рынке какое-то место работы, чтобы он мог хотя бы заработать кусок хлеба для своей семьи, а сегодня принимаются решения по привлечению иностранной рабочей силы. Этого допускать сейчас нельзя. В рамках кризиса мы должны свой рынок освободить, чтобы были, хоть и мало привлекательные рабочие места, но чтобы люди могли найти место работы. За работу держаться надо, надо знать свои права. И издержки за счет работника недопустимы. Если работодатель говорит, что надо сократить энное количество работников – покажи эту необходимость. Покажи, куда направляется прибыль, как распределяются бонусы… Честно сядь за стол переговоров и объясни. Надо почитать Трудовой кодекс.