«Догоним и перегоним Америку?»

Гости студии:

- доктор экономических наук, заслуженный экономист России, директор Высшей школы экономики Петербурга Александр Михайлович Ходачек;
- заместитель директора Института международных экономических и политических исследований, профессор кафедры Российской академии государственной службы при президенте РФ, доктор экономических наук Сергей Николаевич Сильвестров;
- политолог, президент международного фонда «Экспериментальный творческий центр» Сергей Ервандович Кургинян.

Ника Стрижак: Теоретически, есть ли смысл искать автора и возможно ли в этом кризисе его найти?

Александр Михайлович Ходачек: Ну, я бы автора назвал одного, его величество доллар. Есть претензия к мировой валюте и огромным резервам долларовых ассигнаций, которые сегодня в мире присутствуют, они в определённой степени привели к сложившейся ситуации. После Второй мировой войны было принято сделать ведущей валютой доллар США, и вот он победно продолжал своё шествие. Но есть циклы экономические, есть одиннадцатилетние циклы (если говорить про 1998 год). И кризис назревал, наверное, ещё в прошлом году в рамках системы ипотечного кредитования и невозврата кредитов, и где-то к маю 2008 он стал обретать зримые очертания и пошёл по нарастающей.

Ника Стрижак: Сергей Николаевич, доллар все-таки такое обезличенное что-то…

Сергей Николаевич Сильвестров: Вы ищите врага? Нет врага, есть давняя история. Я бы сказал, что истоки этого кризиса гораздо глубже, и он значительно серьёзнее чем то, что мы видим на поверхности. То, что происходит с долларом и с валютной системой — это только поверхностное явление. Все, что происходит, складывалось практически столетие.

Ника Стрижак: В России?

Сергей Николаевич Сильвестров: В мире вообще. И Россия — часть этого мира. Считайте, что когда-то, после Первой мировой войны, виновником был фунт стерлингов. Очень много параллелей с 1929 годом, но ситуация принципиально изменилась: возникли совершенно иные возможности в результате невероятной либерализации в экономике, в политике на протяжении последних 60 - 70 лет. Последние 25 - 30 лет возникли совершенно новые технологии, которые дали возможность традиционным явлениям, которые позволяли монополизировать валютную денежную систему в начале и середине XX века превратить в мощную систему, которую мы называем глобальной финансовой системой. Если называть виновника, то это сама глобальная финансовая система. Но она рукотворна, она создавалась на протяжении многих лет «коллективным разумом». Это надо понимать: если мы очень поверхностно отнесёмся к происходящему, будем очень легко относиться и к последствиям, и к прогнозам, которые касаются, в том числе, судьбы России и наших граждан.

Ника Стрижак: То есть, вы считаете, что нам вообще от этого «катка» никак не убежать было?

Александр Михайлович Ходачек: Я думаю, вряд ли мы могли «убежать»: настолько взаимосвязаны экономические системы. Наши предприятия вышли на рынок ценных бумаг, у нас почти во всех предприятиях есть иностранный капитал… Поэтому «там чихнут, а здесь болеют».

Ника Стрижак: Сергей Ервандович, автора желаете поискать или самую яркую параллель провести?

Сергей Ервандович Кургинян: Уже сказали, что глобальная финансовая система безлична, как природное явление. У неё есть авторы, она определённым образом построена. Даже если говорить о роли доллара в этой системе, то нельзя не обсудить федеральную резервную систему США, а главное федеральную резервную систему США.

Ника Стрижак: А можем ли мы сейчас говорить о том, что выбор доллара после Второй мировой войны в качестве «основоной» валюты, может быть, был ошибкой?

Сергей Ервандович Кургинян: Я хочу здесь зафиксировать позицию: не бывает экономики в отрыве от политики. Крах фунта — это, в итоге, крах британской империи. Крах британской империи — это, помимо органического процесса, ещё и рукотворное дело. Это личное дело жизни Рузвельта, который эту империю беспощадно добил. Черчилль пытался дружить, льстить ему, как только можно, и подыгрывать ему, хотя это было ему отвратительно, но Рузвельт эту систему добил. И Британия никогда не забудет Соединенным Штатам, как именно разрушали Британскую империю и кто это делал. Вместе с разрушением Британской империи оказалось, что должна быть чья-то валюта, какой-то страны-победителя, или нужно создавать мировую систему и мировую валюту. Создание единой мировой системы было невозможно из-за идеологического противостояния, поэтому взяли валюту той страны, которая победила с точки зрения экономики. Это были США. Дальше — это все известные вещи. Были люди, которые говорили, что все время будет замечательно, мы будем идти от благополучия к благополучию и ещё большему благополучию. Но были же люди, которые говорили про неминуемый крах доллара. Где он, крах доллара? Краха доллара нет. А почему, с моей точки зрения его нет? — есть какая-то корреляция между материальным покрытием денег и самими деньгами. Вы можете напечатать сколько угодно бумаг, но все-таки вопрос в том, какая у вас экономика, сколько вы можете произвести чего-то действительно ценного. США произвели «бумажек» больше, чем материальных ценностей и эквивалентов этих ценностей. И все говорили, что «бумажек» слишком много, количество их растет, а количество материальных ценностей сокращается. И действительно, любой начал бы сокращать количество «бумажек», «подводя» их под материальные ценности. Но американцы оказались «гениями» и, вместо того, чтобы сократить количество «бумажек», они начали их лихорадочно печатать и «впаривать» другим в виде дешевых кредитов и всего прочего и говорить: «У вас много денег, купите фантики». А для того, чтобы купить «фантики» были предприняты колоссальные усилия абсолютно преступного характера. Рейтинговые агентства выдавали «фантикам» высшие рейтинги, нобелевские лауреаты сказали, что все в порядке, что можно смешивать грязные активы с чистыми и все будет хорошо, и доказали, что теоретически то, что произошло невозможно. Аллан Гринспен и его коллеги теперь покаялись за это. А мы говорим, что ответственного нет, но Гринспен уже покаялся. Значит, смысл заключается в том, когда наконец, на какой-то момент. когда достаточное количество триллионов влезло в эти фантики, сказали: «Дорогие мои, все. Нет фантиков».

Ника Стрижак: Но они же тоже пострадавшая сторона. Я понимаю, если бы мы все сидели в кризисе, а они на мешках с деньгами.

Сергей Ервандович Кургинян: При любой супер-крупной афере (а то, что я описываю — это типичная афера, мега-афера, участники которой — федеральная резервная система США, рейтинговые агентства мира, нобелевские лауреаты, подключённые ко всему этому делу). Теперь — кто выиграл: это же безлично не бывает, чтобы все разорились. Кто-то выиграл!

Александр Михайлович Ходачек: Выиграл целый ряд американских банков, которые за бесценок скупили те банки, которые занимались чистой инвестиционной деятельностью.

Сергей Ервандович Кургинян: Вот! Давайте их назовём! Это Bank of America, это Goldman Sucks и GP Morgan. Кто выиграл, тот и делал. Вот мои эскизные зарисовки.

Александр Михайлович Ходачек: Такое ощущение, что они стояли за углом на Пятой авеню и буквально ждали, потому что считанные часы прошли с того момента, когда эти разорившиеся банки буквально были подхвачены под руки. 

Сергей Ервандович Кургинян: Хотите ещё одно доказательство? Это вся экономическая команда, которую взял Обама. Все аферисты, которые это делали, вошли в ту команду, которая теперь будет спасать от кризиса. Это напоминает Твардовского: вроде как машина скорой помощи идёт, «сама режет, сама давит, сама помощь подаёт».

Ника Стрижак: А в состоянии команда, провернувшая такую аферу, спасти страну?

Сергей Ервандович Кургинян: Она «своих» будет спасать, а не страну. Плевали они на страну. И этот Обама, когда про него все говорили: «Какой новый человек», я говорил: «Посмотрите, это афроамериканец без корней, который стал президентом клуба юристов Гарварда и попал в правовую школу Гарварда. Это человек, которого вели от и до». И теперь мы видим, что он работает с командой, которая была при Клинтонах…

Сергей Николаевич Сильвестров: В общем, и Сергей Ервандович прав, и Александр Михайлович прав, и, наверное, я буду прав. Я хочу некоторые детали объяснить, которые известны и из прессы, и специальной информации, которая есть в США, она висит на сайтах и достаточно внимательный читатель, а главное аналитик, поймёт положение дел. Я должен сказать, что, наверное, насчёт аферы — это сильно сказано. Я думаю, что, скорее всего, это комбинация личных, корпоративных и даже государственных интересов.

Сергей Ервандович Кургинян: Они не могут быть аферой?

Сергей Николаевич Сильвестров: Они могут быть аферой, потому что можно использовать.

Ника Стрижак: Есть такая знаменитая шутка: в чем трагедия Ивана Сусанина? — в том, что он действительно заблудился. Может, они действительно заблудились?

Сергей Николаевич Сильвестров: Знаете, не заблудились. Давайте разберёмся в том, как устроена глобальная система, о которой я начал говорить и говорить не случайно. Дело в том, что ядром является федеральная резервная система, она — основа, база, инициатор всего того, что происходит, по согласованию, прежде всего, с банком Англии и уже с остальными банками, которые работают на площадке Базеля. Там собираются центральные банки мира и они согласовывают свою экономическую и финансовую политику. То есть, мы не должны здесь быть голословными, мы должны стоять на почве определённых фактов и отсюда делать выводы, на мой взгляд. Потому что выводы приводят тоже к тем же самым результатам, что сказал Сергей Ервандович, поверхностно немного, на мой взгляд. Но вопрос в том, сможем ли мы ограничиться одной аферой или говорить об этом всерьёз. И я вернусь к тому, что составляет собой это ядро федеральной резервной системы. Она частная. И в основе этой системы работающие банки, которые были названы. Сейчас только три банка контролируют почти 35% всех капиталов банков США. И эти банки тоже пострадали, не смотря на то, что они были изобретателями этих замечательных ипотечных кредитов, которые посадили весть мир на иглу отсутствия денег, необходимости бороться сейчас с кризисом в области финансов. И эти же банки сейчас, в принципе, выигрывают. Большие ребята становятся ещё крупнее. Они ставят под контроль не только федеральную резервную систему, они сейчас формируют повестку дня в формировании новой финансовой системы мира. И на «двадцатке» обсуждались предложения, которые отчасти исходили от них, но я должен сказать, что все стало сложнее. Они породили конфликт с Европой, европейцы во многом сейчас не согласны с американцами. Но, в силу силы американцев, они, естественно, противопоставиться не могут, они вписаны в одну игру, но аккуратненько из этой игры стараются или выйти, дистанцироваться и пострадать как можно меньше. И они демонстрировали некоторую самостоятельность в формулировке повестки дня G20, которая у нас поверхностно в массмедиа…

Ника Стрижак: Да, очень осторожно по результатам прошлись и не сказали.

Сергей Николаевич Сильвестров: Не правильно, потому что до 31 марта существуют краткосрочные меры, которые должны быть реализованы. Я должен сказать, что продуманные шаги, в которых мы принимаем участие, мы подписались под ними, подписался президент. Это нас ко многому обязывает, но я боюсь, что хай-теком в области финансов владеет по прежнему федеральная резервная система, эти большие ребята о которых мы говорили. С этой точки зрения нужно искать рукотворство и персонификацию, личность.

Звонок телезрителя: Здравствуйте, это омский водитель. Скажите мне, я живу без вас, и вы живете без меня. У нас в России все есть: и хлеб, и все! Зачем нам нужна эта заграница? Да перекройте вы задвижки! Они к нам на коленях приползут. И нефть тогда поднимите. Второе, чтобы поднимать цены, вы наоборот, пенсионерам добавляйте деньги, и дайте рабочему человеку голову поднять. Вы дали поднять и тут же мордой в грязь засунули. Я плачу 70 тысяч, полтора месяца я дома не был, я нахожусь в Краснодаре. Я не могу выплатить, я заработал всего 45 тысяч. Так почему же тогда народу не дадите голову поднять. Зачем нам остальные, у нас огромный народ!

Звонок телезрителя: Я звоню из Тюмени, занимаюсь сельским хозяйством. Вроде как крестьянское хозяйство у меня свое. Я смотрю на вас и думаю, как к вам обращаться, коллеги, товарищи, думаю, лучше обращаться господа. Вы дали прекрасный анализ Америке, но никак не рассмотрели Россию. Кому выгоден доллар в России? Это только высшим эшелонам, торговцам нефтью, торговцам алмазами… То есть, им выгодно, потому что доллар легче отмыть, его легче спрятать за границей. Рубль более под контролем.

Звонок телезрителя: Здравствуйте. У меня не вопрос, мнение: почему бы нам не вернуться: конец войны, когда делили территории, когда мы были на пике, на самом подъеме, мы выиграли эту войну, мы победители этой войны. Почему сегодня Медведев говорит о многовалютном мире. Да, Америка была сильной, а мы что не были сильными? Мы были сильны духом настолько, что вся Европа была под нами. Вот тогда нужно было это же решение, которое сегодня собираются. Значит, можно же многовалютный мир сделать? Можно, значит — нужно было его делать в 1945.

Ника Стрижак: Вы считаете, что рубль надо было укреплять?

Звонок телезрителя: Я не знаю, как. Сказать, что мы сегодня сильнее Америки — нет. Но мы же поднимаем сегодня этот вопрос. Я обыватель, я не специалист в экономике, но мы могли сделать это после войны.

Александр Михайлович Ходачек: На мой взгляд, должны более внятными быть меры правительства РФ по антикризисной программе.

Ника Стрижак: Все спрашивают, зачем нам этот доллар и почему мы не укрепляли рубль. Можем мы людям объяснить, зачем нам этот доллар?

Александр Михайлович Ходачек: Поскольку у нас есть система международных расчетов, и мы, так или иначе, получаем те же самые нефтедоллары, они в страну попадают. Другое дело, в каком отношении они относятся к государственной денежной системе и насколько рубль крепок по отношению к этому доллару.

Ника Стрижак: А насколько крепок? Совсем-совсем не крепок?

Александр Михайлович Ходачек: Мне кажется, что, если сравнить с 1998 годом, то тогда денежная масса, которая была не многим больше 20 миллиардов долларов, она была критичная для финансовой системы РФ, и произошло то, что произошло. Вместо шести с половиной рублей за доллар…

Ника Стрижак: А советский рубль, он ведь дороже стоил? Он лучше был?

Александр Михайлович Ходачек: Да, он в определённом смысле гарантировался целым рядом материальных активов, и Вы помните, что десятирублёвки везде менялись, не смотря на то, что валюта была не конвертируемая.

Ника Стрижак: Александр Михайлович, из тех редких людей, кто куда-то ездил, может быть, эти десятирублёвки где-то и меняли. По крайней мере, у меня на моей памяти не было случая, чтобы я за границей поменяла десять рублей. Сергей Ервандович, у людей ощущение, что мы в какое-то рабство доллара попали и нам не выбраться.

Сергей Ервандович Кургинян: Говорят, что было в конце войны. Но в конце войны и были две системы. В пределах одной системы ходил рубль и его производные. Он и был глобальной валютой мировой коммунистической системы, а внутри другой системы ходил доллар. И система эта наша была закрыта, постольку она была закрыта, она могла пользоваться своей валютой. Теперь, с одной стороны, люди говорят: «Давайте войдём в глобальную финансовую систему, а с другой стороны, нам не нравится, как устроена эта глобальная финансовая система». Но мы не настолько сейчас сильны, чтобы переделать глобальную финансовую систему. Но когда мы в неё входим, мы подчиняемся её правилам и чем глубже мы в неё входим, тем больше мы подчиняемся её правилам. И в данном случае разговор то как раз идет о том, что эти правила основаны на долларе. Это вполне специфические правила, правила, ведущие в тупик, но они таковы. И весь вопрос заключается не в том, аферисты или нет какие-то конкретные люди. С моей точки зрения это классическая мега афера. Но не в этом дело. А дело в том, что у человечества накапливаются фундаментальные проблемы, а люди пытаются решить эти проблемы с помощью изящных валютных танцев. А они не решаются таким способом, они откладываются. Дальше вы мне говорите о том, как доллар делает себя главной валютой. очень просто! Если оказывается, что во всем мире степень хаоса выше, чем в США, то все побегут назад в доллар. Из всех этих фантиков куда побежали? В доллар. Что произошло в результате? Доллар окреп. Все говорили, что он рухнет, а он окреп.

Ника Стрижак: Сергей Ервандович, может, Европа сейчас справедливо недовольна, и особенно Германия была недовольна этим совещанием G20. А что, у нас Америка вообще евро не признает за валюту? Это какие-то мертворождённые деньги?

Сергей Ервандович Кургинян: Америка признает евро, но не любит. Америка не любит всех, она любит себя, но, поскольку Америка — страна глобальная, то задача состоит в следующем, ели ты не сможешь делать хорошо у себя — сделай плохо у соседа и тогда, по отношению к соседу, у тебя будет хорошо.

Александр Михайлович Ходачек: Во всяком случае, если мы говорим о Двадацатке, то там большое количество стран, которые входят в зону евро и, на самом деле, на тех переговорах, которые были, там предлагались разные варианты…

Ника Стрижак: А вы верите в то, что Европа может объединиться? У них хорошие шансы на самом деле, немного подвинуть конец власти американской.

Александр Михайлович Ходачек: Она может, и может в эти условия, которые будут поставлены, интегрировать наши ресурсы, углеводородное сырье, тоже участвовать в этом процессе.

Сергей Ервандович Кургинян: Она объединилась, выразила недовольство, следующий шаг? Что будет следующим шагом? Она объявит войну Америке? Мы пустим евро в качестве главной расчетной единицы на своей территории? Что будет дальше? Дальше вопрос возникает в том, что, на самом деле, мир развивается неравномерно, Китай оказывается в этой ситуации Германией 2014 года с поправкой на столетие, вместо 1914… США - Великобритания, старые империалистические страны пытаются удержаться с помощью таких средств, новые наступают и, как мы знаем, если это глобальный финансовый кризис, если глобальный финансовый кризис переходит в экономический, социальный, культурный и политический, то выхода из него два, как указал нам Карл Маркс. Выхода два: революция и война.

Ника Стрижак: Ой! Как-то нерадостно ни то, ни другое!

Александр Михайлович Ходачек: Экспроприаторов экспроприируют…

Сергей Ервандович Кургинян: Смотрите, как выходили из Великой депрессии. Скажите мне, когда фондовые индексы в США поднялись до уровня 29го года? Я отвечаю вам: в 50м году. Когда Америка реально вышла из депрессии? — в 43м. У нас есть любители говорить, что в 29м был кризис, а в 33м пришёл Рузвельт. Когда Рузвельт пришёл, кризис был в стадии катастрофы, и Рузвельт стал выволакивать из этого кризиса.

Александр Михайлович Ходачек: Финансовая система США практически рухнула полностью.

Сергей Ервандович Кургинян: Да, рухнула полностью.

Ника Стрижак: Приведу одну цитату из Михаила Делягина. Это касается нашего состояния. «Накопление богатства перестало вести к решению основных проблем, стоящих перед человечеством». То есть, речь идёт о том, что богатство у отдельно взятых людей накрыло в результате их самих и всех. И ведь, когда началась Великая депрессия в 30-е годы, то сначала все очень радовались, потому что пострадали богатые и говорили о том, что алчность наконец-то наказана. Сначала, мы радуемся, что богатые потеряли миллиарды, а потом выясняется, что 17 миллионов оказались на улице.

Александр Михайлович Ходачек: Но они-то потеряли не все. Были случаи самоубийства, но у них минимальный размер их сбережения и объектов недвижимости остался. А потеряли как раз те 12 миллионов в США, которые оказались безработными.

Ника Стрижак: Сергей Николаевич, как вам кажется, проблема все равно в этом чрезмерном богатстве отдельной прослойки?

Сергей Николаевич Сильвестров: Знаете, мы настолько много вопросов затронули, что на какие-то надо иметь ответы. На самый последний. Я думаю, что сейчас есть два процесса. Мы очень любим говорить о глобализации, а есть ещё такой процесс локализации. Есть колоссальный отрав элиты, причём эта элита не только финансовая или промышленная, это ещё и интеллектуальная элита, от вообще массы населения земли. Причём отрыв такой, который в конце концов ведёт к росту их безответственности, отрыву от культурных основ, ответственности за территорию, за судьбу тех стран или территорий, откуда они сами по происхождению. Это явственно прослеживается в той политике, которая проводится в экономической сфере, прежде всего, в области финансов. И я вернусь снова к тому, о чем я говорил, о том, что кризис этот особенный, он порождён ещё теми технологиями, которые дала нам технологическая революция. Ведь надо твёрдо сказать, что богатство нарастало стремительными темпами за счёт абсолютно спекулятивных виртуальных инструментов. Некие придуманные схемы, которые никак не связаны ни с реальным долларом, ни, тем более. с реальными активами, ни с землёй, ни с произведёнными товарами. Это нечто, сделанное из информации, которая покупалась, как страхование рисков, а иски эти нужно было увеличивать постоянно, для того, чтобы привлечь как можно больше капитала в развитые страны, прежде всего, в США, переложив риск на всех остальных на земле. На развивающиеся страны, на страны переходных экономик, включая Российскую Федерацию. И нас втянули в 90-е годы в эту игру. Я это называю по-другому. Это называется приватизация прибыли и социализация рисков.

Ника Стрижак: А мы могли не тянуться в эту игру или это была ошибка правительства начала 90-х?

Сергей Николаевич Сильвестров: Если бы не был осуществлён проект по слому прежнего государства. Государство рухнуло, мы были слабы, в 1995 году мы привязали выпуск своей родной национальной валюты, рубля, к поступлению сюда доллара, а доллар получаем за экспорт нефти, газа… Всего лишь 11 продуктов, товаров, которые мы производим, на самом деле, в значительно большем количестве и большей номенклатуре. Таким образом, мы закрепили себя в привязке к доллару и закрепили свою сырьевую привязку. Вот такая технология власти. И глобальная финансовая система работает, привлекая, отсасывая от нас реальные ресурсы и перераспределяя на нас эти риски. И, если мы в 90-е годы поменяли свои реальные ресурсы на доллары, то мы эти доллары в 2003 - 2008 году, поменяли на искусственно придуманные схемы игры на фондовых рынках, которые рухнули сейчас. Я могу назвать объем этого виртуального рынка, по официальным данным, 630 триллионов долларов. Оказывалось, что банк, который рухнул в сентябре насчитывал 240 миллиардов капитализации, то есть, такой большой крупный банк, а реальных активов было на 6 миллиардов. И так вся экономика мира. естественно, на этом нагрели руки очень многие, отошли в сторону те, кто могли отойти, которые рукотворили это дело и, действительно, знали, о чем идёт речь. потому что сами контролёры финансовой системы много раз предупреждали, что это крайне рискованная и авантюрная игра. и говорили об этом не менее 10 лет. И должен сразу сказать, что кризис идёт уже на протяжении без малого 30 лет. он периодически вспыхивает и угасает. то в одном уголке мира, то в другом. сейчас он полностью охватил все глобальное пространство.

Ника Стрижак: Так может он не погаснет, а так, погорит, погорит…

Сергей Николаевич Сильвестров: Ещё хочу сказать о войне, поскольку была такая реплика. Я думаю, что война, в традиционном понимании, совершен не нужна. Она, на самом деле, развязана. Это война финансовая, идёт очень тонкими инструментами война и освоение пространства экономического. Совершенно не нужно водить танки, летать, как это безобразно делают американцы над Ираком. Можно это сделать более тонкими инструментами.

Ника Стрижак: Война заставит работать промышленность, даст массу рабочих мест, спишет все… не дай Бог, конечно!

Александр Михайлович Ходачек: Если бы нас был многополярный мир - тогда да. А сейчас не с кем воевать, поэтому, конечно, финансовые инструменты гораздо привлекательнее, потому что это как нейтронная бомба, все равно.

Сергей Николаевич Сильвестров: Добавлю, что Китай вовлекаем сейчас очень активно во все эти процессы. Но Китай не решает финансовые проблемы мира и США и не хочет решать. Он решает проблемы развития реальной экономики и через несколько лет это будет самая сильная мощная экономика, доминирующая над всеми. сейчас идут бесконечные переговоры американцев с китайцами. Американцы пытаются втянуть китайцев в решение своих проблем.

Ника Стрижак: А есть шанс, что Америка Китай к себе не перетащит, что мы и Европа к себе его?

Сергей Николаевич Сильвестров: Я думаю, что Китай это самостоятельная цивилизация с самостоятельной культурой и они осознают то, что происходит и имеют собственное представление о собственном будущем. Важно, каково место наше. Я хочу ответить зрителям, где быть нам. Давно экономисты говорили, что надо было отвязаться от долларов не с точки зрения неучастия в глобальной финансовой системе, мы не должны свои деньги печатать по мере поступления сюда долларов. Не только долларов, но теперь и евро, поскольку немножко здесь риски распределили, и кроме того, в расчётах за нефть и многие другие продукты и товары нужно рассчитываться рублями. Это наш товар, реальный продукт, который лежит в основе нашей финансовой системы.

Ника Стрижак: В ситуации, которая сейчас случилась, можно на переправе поменять лошадей, переиграть правила игры и начинать рассчитываться рублями? Или поздно?

Сергей Николаевич Сильвестров: Предельно сложно. Потому что есть другая сторона, которая не будет играть с тобой в эту игру. Мы же здесь не одиноки. Все нужно делать вовремя.

Интернет-вопрос: Кризис на руку власти, и все промахи теперь в политических проектах свалят на экономический кризис.

Интернет-вопрос: Мы сами виноваты, потому что влили в западные банки столько миллиардов стабфонда, что они обрадовались, кредиты начали раздавать, получив эти деньги.

Интернет-вопрос: Господа, не надо себя обманывать: так же как у кризиса 30-х годов, у этого кризиса есть автор и скорее всего, это внуки авторов кризиса 30-х, наверняка вы знаете их фамилии.

Интернет-вопрос: Пока существуют банки, дефолт и кризис будут с нами всегда.

Интернет-вопрос: Готов ли Минфин бороться с кризисом?

Интернет-вопрос: По закону сохранения материи, если где-то стало меньше, значит, кто-то точно на этом заработал.

Интернет-вопрос: Почему бы уже всем президентам не собраться и не обсудить пути решения проблем?

Ника Стрижак: Здесь, наверное, дело уже не в президентах, а в министрах финансов. История кризиса, пришёл Рузвельт, он начал что-то делать, что-то мы делали в 90-е годы, что-то мы делали в 1998… есть ли какие-то уроки, которые сегодня можно выудить, повторить и применить на практике?

Александр Михайлович Ходачек: Безусловно. Во-первых, это ограничение на переток капитала за границу. Я думаю, что есть механизмы. Второе - это точечная поддержка предприятий и организаций. Не масштабная, а точечная, тех. кто обладает высокими технологиями и могут выпускать конкурентоспособную продукцию помимо углеводородного сырья.

Ника Стрижак: А надо ли как-то банки национализировать или что-то с ними сделать?

Александр Михайлович Ходачек: Я думаю, та политика по слиянию некоторых банков и государственной поддержке — она правильная. Другое дело, что надо посмотреть, насколько легально проводились операции во многих банках. Потому что некоторые банки были явно «прачечные».

Сергей Ервандович Кургинян: Я хочу сказать, что Рузвельт действовал очень жёстко. Это было абсолютно правильно. А насчёт оттока капитала, я абсолютно согласен с коллегой, потому что смысл заключается в том, что у нас такой пугливый класс, что он при первых отзвуках войны в Осетии и Абхазии или мировых неприятностей начинает выводить стремительно капиталы из страны и надо ещё спросить, что же это за капиталы. До тех пор, пока мы этот класс не обуздали, нам не жить. Это не значит, ни железный занавес, ни что-то. У Рузвельта не было ни железного занавеса, ни посягательства на демократию, но были очень жёсткие меры, я даже описывать не хочу, насколько жёсткие. Но столь же беспощадные.

Ника Стрижак: Решится ли сегодня политическая власть применить такую систему к экономической элите?

Сергей Ервандович Кургинян: Политическая власть должна понять, она опирается на этот класс, который я называю класс 05 или класс с 500 миллиардами долларов за границей. Она на него опирается и обслуживает его интересы или она хочет вместо этого опереться на свой народ, поменяв базу политической опоры, а значит, курс и все остальное. Если она будет опираться на класс 05, то этот класс её и спалит, как ответственную за кризис. Это проще всего. Если она хочет опереться на что-то другое, то это система действий. Вторая система действий, Рузвельт сумел использовать кризис для стремительного развития, форсированного развития США. Было построено гигантское количество электростанций, вокруг них начали производить алюминий, вокруг алюминия - самолёты, вокруг самолётов - весть военно-промышленный комплекс. потом, там же был атомный комплекс и ракетный. все это вместе означало, что Рузвельт вышел из кризиса с новым экономическим базисом и, если говорить о циклах Кондратьева, то мы все понимаем, что промышленность надо строить заново, но для этого нужно иметь политическую волю и механизмы. И третье, что сделал Рузвельт - он в значительной степени социализовал общество. Он действительно спасал не класс, а народ, и альтернативой Рузвельту был только фашизм, фашизм в США, и он был на подходе. Не было бы левого курса Рузвельта, был бы такой правый курс, при котором США соединились бы с Гитлером и все историки понимают, что это было бы так.

Ника Стрижак: Я думаю, что тема настроений в обществе очень опасная. Возможно, мы когда-нибудь отдельно об этом поговорим. Сергей Николаевич, вы рецепты видите? и давайте мы про годы скажем, ещё лет 15 депрессии и выйдем?

Сергей Николаевич Сильвестров: Знаете, единого рецепта нет.

Ника Стрижак: Как вам кажется, то, что делается сейчас, это похоже на то, что уроки какие-то сделаны из истории?

Сергей Николаевич Сильвестров: Знаете, делается не очень системно, не очень уверенно. Нельзя одной рукой давать деньги тому, кто эти деньги постоянно ввозил и вывозил совершенно свободно и практически бесконтрольно, а другое - требовать от него эффективного вложения в реальную экономику, а потом людям помогать субсидиями и подачками к их заработкам и пенсиям. Должна быть сознательная политика, повернутая к человеку. Нужно обязательно помогать малому и среднему бизнесу. Сейчас непроизвольно начнется высвобождение рабочей силы. Это ни замазать, ни скрыть никому не удастся. Это всех тревожит и ясно, что весной этот процесс начнется.

Ника Стрижак: Не кажется ли вам, что общество сейчас было бы даже готово к тому, чтобы меры были жестче, но правильнее?

Сергей Николаевич Сильвестров: Люди хотят работать, они могут и хотят работать. У них есть возможности. Надо помочь тем, кто это может делать, а не тем, кто будет паразитировать на государстве, на этих же людях.