Игорь «Элвис» Меерсон о выступлениях в США, запретных темах и новой России

О стэндапе

Креативный продюсер сразу нескольких телепроектов Игорь Меерсон считает стэндап комедией наблюдения, основанной на личной жизни автора.

— Стэндап — это жанр, в котором стереотипы не сработают. Ты выходишь на сцену, и люди хотят увидеть человека с его историей, с какой-то своей фишкой. Если ты начнешь говорить, что все тещи плохие, а все гаишники берут взятки… Ну ок, мы это в журнале «Крокодил» можем прочитать.

О шоу #Я10ЛЕТВПЕРЕД

4 апреля в 19:00 состоится Stand-up шоу «#Я10ЛЕТВПЕРЕД» в Доме еврейской культуры ЕСОД. В шоу примут участие три известных комика.

— Мы позиционируемся как шоу трех поколений. Это не только я и Михаил Шац, но еще и юное дарование, петербургский школьник, один из самых юных стендап комиков России — 16 лет ему. Зовут его Борис Зелигер.

Нас три человека, представители разных поколений. О чем бы мы ни шутили, это будут три разных взгляда трех людей с абсолютно разными представлениями о жизни. Я бы мог быть папой Бори, Михаил Шац моим, — и вот этот вот клинч поколений мы в нашем шоу и хотим показать.

О менталитете публики

— В России сложно юморить в том смысле, что у нас не так открыто люди реагируют на шутки. У нас уже есть расхожая прибаутка. Мы когда привозили Дилана Мортана в Россию — одного из самых известных комиков — он потом, давая интервью, говорил, что у нас люди хохочут руками.

— Западные страны очень разнятся. В Швейцарии даже не аплодируют, там люди просто сидят. Думаешь, господи, перед каменной стеной выступаю, а потом люди подходят фотографироваться и говорят: «Лучшее шоу в моей жизни, как вас найти»

— Больше всего мне понравилось в ЮАР, там настолько природные ребята. Не эмигранты, а прямо настоящие африканцы. Если им нравится шутка, они могут в театре выскочить в проход и рвать волосы на себе, и бегать по проходу. И тебе надо ждать 40 секунд, чтобы продолжить выступление.

Об анатомии юмора

Создатель первой в России стэндап школы — Игорь Меерсон — рассказал, что был удивлен разношерстности своих абитуриентов.

— Мы открывали свою школу в надежде, и целевой аудиторией видели молодых комиков. А к нам пошли просто потоком уже взрослые люди, состоявшиеся в профессии. То есть стэндап это действительно что-то вроде психологического тренинга. Ты сначала копаешься в себе, потом преломляешь это через юмор, потом еще на сцене с этим выходишь и со смехом зрителей, избавляешься от своих проблем.

— Тот стендап, которым я занимаюсь, и которым на самом деле занимается большинство комиков России — комедия наблюдений. Мы наблюдаем за собой и за окружающим миром. Но мы все равно преломляем через свое видение: это мне нравится, это нет. Даже, когда мы говорим про кого-то, мы говорим в итоге про себя. Это всегда так получается в жизни.

Почему «заходят» стереотипные шутки о России

— Когда приезжаем в новую страну и не знаем их подоплеку, их местные референсы, мы не можем работать на них, мы можем работать только на стереотипы, которые есть про нас. Я работаю со стереотипами о русских. Но это с самоиронией. Я не утверждаю что-то, что им втюхивалось западной пропагандой и голливудскими фильмами, — что это так и есть. Мы вместе иронизируем над этими интернациональными стереотипами. Где борода, где шапка-ушанка, почему он не на танке. Все смеются, потому что понимают, что это навязанные стереотипы. И вот мы их на самом деле ломаем.

О табу в юморе

— Я, как представитель России, когда выступаю за рубежом, я считаю, что не имею права говорить что-то плохое про Россию, потому что я, как представитель страны, хочу наоборот — наладить мосты.

Что нельзя у нас, но можно на Западе. У нас есть законы об оскорблении чувств верующих людей. На Западе сейчас идет откат. И это тоже оправдано. Их настолько прессовала католическая церковь, что это нормально, что маятник качнулся. Рано или поздно он уравновесится. Сейчас это как «попирай любые религии сапожищем».

У них большая культура политической сатиры. И ничего тебе не мешает называть самые высокие фамилии и просто проходиться катком сатирическим по ним.

Мне не нравятся отсутствие рамок в вопросе здоровья. Там этих рамок нет. Миф о свободе слова, о шути о чем хочешь. У нас это условная цензура, у них это политкорректность.

Все мои любимые шутки о жене и женщинах в принципе я не могу их рассказывать, потому это сразу будет сексизм, шовинизм. Там сразу встанут 800 женщин и 400 мужчин и скажут вернуть им деньги за билеты.

Об антисемитизме

— Не так давно в нашем любимом городе на Неве… Каюсь, не всегда мою вовремя машину. И вот, выхожу я в центре города, а на моей пыльной машине нарисована шестиконечная звезда и написано «еврей» по-английски. Причем написано с ошибкой. Так что, уважаемые националисты, или кто бы вы ни были, учитесь в школе лучше.

Нужно было еще загуглить, как это написать. Кто-то прямо провел работу. Было это в прошлом году. Меньше года прошло.

У меня, конечно, есть вся эта база рассказов моих родителей, дедушек и бабушек, что были проблемы, например, с местом в университете или еще что-то. Мне кажется, что мы от этого всего избавились в новой России. С 90-го года повеселее стало нам жить.

О семье

Игорь Меерсон женат на Дарье Шебиной, пара растит сына Давида

— Мы очень давно уже вместе, но ребенок у нас еще совсем малой. Ему два года, зовут Давид. Самый смешной человек, которого я видел. Начал шутить еще до того, как начал говорить. Это так круто, когда видишь, как мозг человека работает в интересном тебе направлении.

Жена замечательная. Не удивлюсь, если я сейчас вам так отвечаю, а через полгода скажу: «О, да она у меня профессиональный серфер. Но пока она очень крутую выбрала профессию, которая позволяет ей гонять вместе со мной по другим странам».

Ранее Пятый канал публиковал эксклюзивное интервью с Катей Адушкиной, которая рассказала о сольном альбоме, любви и youtube-трендах.