Эксклюзивное интервью с Рамазаном Абдулатиповым

И. Карпушина: Силовики говорят, что в Сирии очень много боевиков, выходцев из Дагестана. Мне интересно, кто-нибудь из них возвращается домой?

Р.Г. Абдулатипов:  Терроризм - явление международное. И к величайшему сожалению, уже границ каких-то нет. Террористические акты происходят везде. Дагестан был в такой ситуации, что была ослаблена власть, фактически была уничтожена промышленность, была ослаблена экономика, групповые интересы, и в результате многие остались без внимания государства, без внимания общества. Отсюда и масса людей, которые попадали в сети международных террористов. Больше всего террористических актов в России было в Дагестане, к величайшему сожалению.

И. Карпушина: Этих людей  можно вернуть к нормально жизни, адаптировать?

Р.Г. Абдулатипов:  Люди из такой среды, из токсичной среды, скажем так. Следовательно, мы заботимся где-то о детях, где-то пытаемся помочь устроиться на работу. То есть такая социальная работа, политическая, идеологическая работа, культурная работа. Невозможно одними силовыми методами побеждать экстремизм. Это в большей степени идеологическое преступление. Это в большей степени преступление невежества.

И. Карпушина: Скажите, а удается ли контролировать вербовщиков? Они ведь везде. И наверняка и у вас, и у соседей работают активно?

Р.Г. Абдулатипов: Я думаю, что вербовщики, активно уже не работают. У них для этого уже нет условий. Потому что, как только какой-нибудь вербовщик куда-то выходит или когда-то активизируется, правоохранительным органам докладывают, в том числе, и ближайшие родственники.

И. Карпушина: Но ведь наверняка через мечети эта работа тоже ведется.  Религиозные лидеры, они осознают степень своей ответственности?

Р.Г. Абдулатипов:  У нас погибло очень много религиозных деятелей от их рук.  Эти люди ничего общего не имеют ни с культурой, ни с религией. Есть культура, а вера относится к культуре. Есть невежество, понимаете? Есть Бог, есть дьявол. Границы очень тонкие, и порою, люди неграмотные даже не чувствуют, что они стали объектами. Они же говорят такими же словами, как и любой священник. Они говорят, что надо верить в бога, что нельзя делать ничего плохого, но вместе с тем, надо уничтожить этих врагов.

Для того, чтобы была нормальная вера. Надо иметь и свободу, и совесть. В исламе есть такое понятие, как иман. Это совесть. И сказано, что ислам не может быть без имана. Было 60 мечетей. Вдруг стало 2000. А кто там будет работать? Кто там будет проповеди читать? Поэтому люди стали жертвами самых различных людей, которые выступали от имени Аллаха. Сейчас мы это положение исправляем.

Мы создали современный гуманитарный университет. Куда мы объединили несколько институтов, которые здесь были созданы не очень высокого уровня. И в дальнейшем мы тоже будем укреплять этот университет. Более того давать там и светское образование, и религиозное образование.

И. Карпушина: Как вы объясняете тот факт, что ислам сегодня имеет такое количество лиц?

Р.Г. Абдулатипов: Если вы посмотрите вокруг католиков или посмотрите вокруг православных, вы увидите больше сект, чем даже внутри ислама. Но в исламе тоже они есть. Сегодня любой, более-менее знающий человек религию, он имеет возможность через интернет, через различные СМИ находить, и каждый имеет возможность формировать свою группу в меру своего заблуждения, а не в меру знаний порою. Поэтому это количество будет увеличиваться и дальше.

У нас есть огромный опыт. Мы никогда не соприкасались с таким уровнем невежественного истолкования ислама. И экстремистского истолкования ислама. Даже, когда шли, казалось бы, войны под знаменем ислама. В частности, кавказская война. У нас не было такого фанатизма и такого искажения.

И. Карпушина: Дагестан пострадал очень от нападений и выработал рецепт. Поэтому у меня к Вам вопрос, как к одному из ведущих экспертов в мире сегодня. Какую ошибку допускают европейские лидеры, у которых сегодня эмиграционный кризис и террористическая угроза - это сегодняшний день? И пока решения нет. Чтобы Вы им посоветовали?

Р.Г. Абдулатипов: Европейское общество – это общество технократическое. Это общество технологическое. Но не гуманитарное. Мы проводим каждодневную работу. Каждодневную работу. А Европа  работает, как мы в 90-х годах, от взрыва до взрыва. Им еще кажется, что это случайность. Что в этом виноват какой-то там мигрант.

И. Карпушина: У них просто не принято это было обсуждать. Мне кажется, что они как раз это очень хорошо понимают.

Р.Г. Абдулатипов:  Самое плохое дело, искать врагов для своего народа. А когда шовинизм и национализм, то врагов. Самое благотворное дело искать друзей для своего народа. Для этого надо быть доброжелательным. Для этого надо относиться с пониманием. Для этого надо адаптировать человека. Да и самому человеку надо адаптироваться к среде.

И. Карпушина: В этой связи не могу не спросить. Знаменитые стреляющие свадьбы, которые наделали столько шума в Петербурге, в Москве. Вы вслух призывали молодых людей соблюдать правила той территории, на которой они находятся. Но, согласитесь, одного выступления публичного недостаточно?

Р.Г. Абдулатипов: Я каждый день работаю. И, в том числе, я встречаюсь со студентами. На Манежной площади столкнулись кавказцы и местные.  Сколько было выступлений в так называемой демократической прессе.   Я удивился, думаю, неужели не найдется ни одного человека, писателя, который сказал бы правду. А когда меня спросили, я сказал: «Ребята, на этой площади не было ни кавказцев, ни русских. На этой площади были невежественные дети, которых мы не приобщили ни к своей, ни к русской культуре».

И. Карпушина:  Не могу не спросить. Нашумевший доклад общественного фонда. Была инициатива о случаях женского обрезания в Дагестане. Все же стали рассуждать, возмущаться. Я сейчас к Вам, как к ученому-этнологу. А где проходит та граница традиций и обычаев, которые нуждаются в защите? За которую заходить нельзя?

Р.Г. Абдулатипов: Эта граница самочувствия самого человека. Права самого человека,  в большей степени , это предмет спекуляций. Будучи дагестанцем, который занимается изучением истории, который родился и жил в высокогорном ауле, я в своей жизни ни разу ни встретился с таким феноменом.

И. Карпушина:  В 90-е годы руководители, высокие чиновники США, они ведь не скрывали, что для них Кавказ, Средняя Азия, зона влияния Советского Союза. Это территория, которая представляет для них стратегический интерес. Ждать ли в ближайшее время каких-то деструктивных вмешательств?

Р.Г. Абдулатипов: Где-то в 95-м году очень долго разговаривал в Вашингтоне с одним из таких высокопоставленных чиновников по национальной безопасности США. Я ему высказывал все, что есть на свете. Что они продвигаются на восток, что они  вмешиваются в европейские дела. Что они влезают на Кавказ. Где-то 2,5 часа мы, как старые враги, спорили, говорили и так далее. В конце концов, когда у него кончилось терпение, он сказал: «Уважаемый господин Абдулатипов, вы разрушили свое государство. А мы государство не разрушали. Мы как действовали, так и действуем. Поэтому жаловаться на Америку, что у нас модно, это бесполезно. Надо восстанавливать, как это делает президент России, свое государство, восстанавливать свою военную мощь, промышленную мощь, технологическую, духовную и быть готовым разговаривать на равных». Готовыми надо быть всегда. Мир чрезмерно противоречив, и пока эта противоречивость сохраняется, сохранятся опасность, что кто-то этим может воспользоваться против нас. Это надо иметь в виду, и надо держаться на уровне. До прихода Путина мы очень плохо работали в постсоветском пространстве. Особенно в Центральной Азии. Путин, он как разведчик, оказался человеком, который очень тонко чувствует восточную специфику. И он очень удачно работает в восточном направлении. Может быть даже больше успеха в восточном направлении. Это историческая сфера нашего влияния. Мы очень много упустили.  И мы теперь компенсируем, мы теперь догоняем.

И. Карпушина: Вы же, наверное, следите за событиями в Таджикистане? Собственно, как не чужой этой стране человек, как бывший посол. Это правда, что сейчас в Таджикистане очень внимательно относятся к попыткам проникновения радикального ислама и очень жестко пресекают такие попытки? Территория опасная. Рядом Афганистан, наркотрафик и т.д.

Р.Г. Абдулатипов: Эта опасность, она постоянно висит и над Таджикистаном, и над Дагестаном, и над Узбекистаном. А теперь видите и над Европой. И над Россией. Поэтому эта проблема, которая пока не решена. Не только радикализм. Я смотрю, почти никто об этом не говорит. Дело в том, что до середины 50-х годов прошлого века 90% мусульманских государств были в колониальной зависимости. И только к 60-м годам они начали освобождаться. И идеология освобождения была либо националистическая, либо религиозная. И, следовательно, они освободились формально. Многие страны мусульманские, они не освободились от колониальной зависимости. В том числе многие арабские, в частности, от Америки, других стран, Саудовской Аравии. В массе людей эта национально-освободительная идея используется и, следовательно, до сих пор эта национально-освободительная идея соединяется с религиозным фанатизмом, потому что это средневековье в большей степени. А в средневековье других идей, кроме религиозных, нет. Это знамя, как бы. Поэтому, вот этот процесс, он не закончен. Поэтому, если мы хотим… Запад хочет… Америка хочет… Им надо уйти оттуда. Отойти. И дать самим народам. Какой-то этап - это будет большой хаос. Надо садиться и все эти вопросы состыковывать с учетом интересов, традиций, религий, ценностей всех народов и цивилизаций, которые находятся в современном мире. А пока господствует западная цивилизация. И не приемлет ничего другого.

И. Карпушина:  А традиционная культура выживет?

Р.Г. Абдулатипов: Традиционная культура выживет. Еще и возродится. В Дагестане, например, возрождается.

И. Карпушина:  Я так понимаю, что Дагестан, такой ключевой перекресток. Через него, что с севера на юг, что с запада на восток, великий шелковый путь, собственно, но самый дотационный регион?

Р.Г. Абдулатипов: Объема нет, потому что падение промышленности. Потому что рядом шла война. Потом война шла на территории Дагестана. Потом, когда я приехал, фактически республика была в состоянии гражданской войны. Когда мусульманская умма была разделена на две враждующие группировки, и поэтому падение промышленности составило более 70%. Сельского хозяйства тоже. Поэтому это все надо восстанавливать. И, следовательно, когда президент обратил на это внимание, мы начали эту работу проводить. По динамике роста мы находимся на первых местах, а по объемам еще отстаем. И, кроме того, целый ряд районов и городов снизили дотационную зависимость своего бюджета. А регион достаточно интересный.  Если бы вы 3 года назад проехали по улицам Махачкалы, вы сказали бы, что сюда никто не приедет. Если бы вы видели 3 года назад состояние аэропорта, никто бы сюда не приехал. Если бы 3 года назад вы увидели бы дорогу от аэропорта до Махачкала… Ни один человек. Поэтому мы делаем все для того, чтобы обустроить инфраструктуру. Чтобы сделать привлекательным регион.  До сих пор даже у моих друзей в сознании присутствует, что это терроризм, это бандитизм, это преступление и это фанатизм, и прочее. Но то, что делается в Республике, не всегда видится. У нас два с половиной года нет, тьфу-тьфу, террористических актов.

Во время интервью президент Дагестана показал свою картинную галерею и познакомил со своим творчеством.

Р.Г. Абдулатипов: Вот общежитие, в котором я жил в интернате. Там была комната на 25 человек, и мы там жили. Площадь комнаты 25 метров. Тесновато, больше комнат не было. Умывальника не было, на улице туалет, там была железная печка, и нас заставляли по очереди дежурить. А это Таджикистан, река Варзоб. Это Дагестан. Это опять Таджикистан. Видите, как нарисована женщина? А вот Кавказ немецкого художника. Взято из архива. Вот азербайджанский художник – «Цыганка», очень красиво. Это вот уже начинается моя мазня.

И. Карпушина: Это по мотивам таджикским?

Р.Г. Абдулатипов: По мотивам души. Здесь все, а здесь автопортрет. Лев, я же лев по знаку.

И. Карпушина: А в какой момент вы его написали?

Р.Г. Абдулатипов: В момент полного одиночества. Я ж не художник, я просто мажу.

И. Карпушина: А вы учились рисовать?

Р.Г. Абдулатипов: Я первую нарисовал, когда расстреляли Белый дом. В этот день. Когда я увидел. Я был на переговорах в Свято-Даниловском монастыре. И когда приехал в парламент, около моста вот здесь стреляли пушками. После каждого выстрела люди аплодировали. И под этим впечатлением я пришел в подвал к своему другу. Он говорит: «Слушай, на тебе лица нет». Я говорю: «Какого лица? У нас страны нет!» Он говорит: «Давай, садись!» Я говорю: «Я не умею». А он говорит: «Мажь!» Вот я и мажу до сих пор.

И. Карпушина: У каждого региона страны какая-то своя роль. Какая-то особенность своя. Роль Дагестана в чем?

Р.Г. Абдулатипов: Роль Дагестана воспевать горы. Воспевать дружбу с Россией. Воспевать любовь. Потому что это - страна поэтов.