«Правовой нигилизм»

А всё ли документы, что вы подписываете, внимательно прочитаны?

В нашей программе принимают участие:
- президент Федеральной адвокатской палаты РФ Евгений Васильевич Семеняко
- заместитель председателя Петербургского городского суда Михаил Алексеевич Павлюченко
- адвокат, управляющий партнер адвокатского бюро "Падва и партнеры", заслуженный юрист РФ, кавалер почетного знака "Общественное признание" Генрих Павлович Падва
- ректор Московской государственной юридической академии, профессор, заслуженный юрист РФ Виктор Владимирович Блажеев.

Вопрос телезрителя:
У меня складывается такое впечатление, что законы должны знать руководители предприятий, бухгалтеры, автомобилисты. А вот сотрудники правоохранительных органов, сотрудники налоговых органов, сотрудники ДПС законы знать не должны. У нас в Находке огромное количество предпринимателей, юридических лиц, которые торгуют запчастями, колесами, осуществляют ремонт автомашин. Половина из них работают подпольно. Даже если ты юридическое лицо, нельзя купить услугу или товар и получить за это чек. Выходит, что любой налоговик, любой прокурор покупает колеса для машины, ремонтирует свою машину, ставя ее на автостоянку, просто забывает, что должны исполняться законы…

Ника:
То есть, вы утверждаете, что законы не для всех писаны?

Вопрос телезрителя:
Ну, да. Если я налогоплательщик, я должна их исполнять, а если на тебе погоны, и ты защищаешь интересы государства, то в рабочее время ты, вроде бы, их защищаешь, а в нерабочее время они для тебя не писаны совершенно.

Семеняко Евгений Васильевич:
Интересное наблюдение. Надо, действительно, согласиться с тем, что нередко у нас престиж должности определяется необязательностью для лица облеченного властью соблюдения тех правил, которые обязательны для других. Такая традиция существует в России давно. Чтобы покончить с правовым нигилизмом, видимо, надо усиливать режим законности и правопорядка, другого способа не существует. Сам термин «правовой нигилизм»подразумевает, что отдельный человек может быть нигилистом. Это, скорее всего, свидетельство о его не очень высокой культуре, в том числе и правовой. А вот когда нигилизм проявляет представитель власти, чиновник, то это уже называется не нигилизмом. Это имеет более точное определение: беззаконье, произвол, нежелание действовать по закону. Если это делает судья или прокурор, это называется еще хуже.

Ника:
Генрих Павлович, ваше мнение по поводу дискуссии, которая у нас началась. Может быть, вы нам коротко поясните, это есть незнание или отрицание?

Падва Генрих Павлович:
Я хотел сказать, что правовой нигилизм – понятие широкое, подразумевает две ситуации. С одной стороны, незнание и нежелание знать законы, а с другой стороны, еще более страшное – это нежелание их исполнять,. Это уже, как правило, преступление серьезное, особенно неприятно, что иногда не исполняют и не желают их исполнять те, кто поставлен на охрану этих законов. Увы, бывает, что это и судьи, и прокурор.

Ника:
Насколько это массовое явление?

Падва Генрих Павлович:
Мне трудно сказать. Я же не занимался исследованием и статистическими выкладками. Но, на самом деле, это серьезно. Это очень часто встречаемая и наблюдаемая на практике вещь.

Павлюченко Михаил Алексеевич:
Я думаю, что это свидетельствует об общем низком уровне правосознания.

Ника:
Кто в этом виноват? Мы сами должны быть сознательными?

Павлюченко Михаил Алексеевич:
Ну, наверное, в этом виновато и общество. Прежде всего, нужно повышать уровень правовой культуры, чтобы люди знали законы. Но, в конечном счете, можно сказать, что какую-то часть уголовного закона люди себе представляют: нельзя убивать, нельзя красть, нельзя совершать административные правонарушения. Например, водители допускаются к управлению транспортным средством после того, как они сдают экзамен на знание правил дорожного движения. По статистическим данным за прошлый год, мировые судьи рассмотрели административные материалы о нарушениях правил дорожного движения и других нарушений административные правонарушения более 101 тысячи по Санкт-Петербургу. Эта цифра говорит сама за себя. Вы представляете, какое количество? А если мы будем говорить о тех лицах, которые привлечены к уголовной ответственности, например, районными судами Санкт-Петербурга за предыдущий год окончено 14 778 уголовных дел.

Вопрос телезрителя:
Два года назад 3 февраля в ДТП около Лахты погиб мой единственный сын, 24 года. За рулем сидел сотрудник ГАИ. То, что он был нетрезв, знает любой житель города Сестрорецка. Он отмечал день рождения родившегося сына. До сих пор следствием занимается приморская прокуратура. Сначала один следователь, потом другой, передается к третьему, четвертому, дело закрывается… Я обратился к прокурору города, он дал указание отменить постановление о закрытии уголовного дела. На данный момент, ничего не делается. Куда мне обратиться, чтобы восторжествовала справедливость?

Павлюченко Михаил Алексеевич:
Сложно говорить об обстоятельствах конкретного уголовного дела, потому что, зачастую, оно требует сложного процесса доказывания, установления виновности того или иного лица. Но, в данном случае, если у нас обратившийся с этим звонком, является участником данного уголовного дела, то есть, если он признан потерпевшим по данному уголовному делу и не согласен с постановлением о прекращении уголовного дела, то он может обращаться к вышестоящему прокурору. В порядке ст. 125 УПК РФ, и обратиться с жалобой в районный суд.

Семеняко Евгений Васильевич:
Ситуация в том, что жалоба прокурору уже была. Прокурор отменил постановление о прекращении, но позвонивший утверждает, что ничего не делается после возобновления расследования. То есть, формально, дело вроде бы возобновили, а по существу, никто ничего не делает.

Ника:
Генрих Павлович, вы какой совет дадите? Все это очень похоже на волокиту, потому что здесь смущает, что виновником ДТП был человек при власти. Может из-за этого все?

Падва Генрих Павлович:
Да. Я согласен с Евгением Васильевичем. Конечно, надо обратиться в суд по поводу бездействия власти. Это можно и нужно.

Ника:
У меня вопрос к ректору московской государственной юридической академии, Виктор Владимирович, мы говорим «правовой нигилизм», но, скажите, насколько юристы заинтересованы в том, чтобы мы законы знали? В принципе, юристы существуют для того, чтобы нам их толковать и помогать в этой жизни жить.

Блажеев Виктор Владимирович:
Я думаю, речь идет о том, что юристы, конечно, профессионалы в своей профессии и должны достаточно глубоко знать законодательство, а что касается рядовых граждан, то они должны знать те законы, те правовые нормы, с которыми сталкиваются в повседневной жизни и которые носят элементарный понимаемый всеми людьми характер. Люди не ощущают границ права и это достаточно тяжелый случай.

Ника:
А чего вам кажется больше, люди боятся законов, люди не верят в законы? Какое у нас отношение к закону?

Блажеев Виктор Владимирович:
Я боюсь, что в основе это, конечно, чудовищная правовая неграмотность. Обучением праву у нас ведь никто серьезно не занимается, а это нужно делать со школы.

Семеняко Евгений Васильевич:
Я с одной стороны, конечно, не могу спорить и не могу оспаривать важность правовой культуры, юридической осведомленности, ну, вот в том примере, который мы с вами только сейчас обсуждали. Позвонил из Сестрорецка человек и говорит, он знает закон, он знает, что по этому закону должно быть сделано, а тем не менее, это не делается. И просто на глазах у нас у всех его превращают в этого самого правового нигилиста. У этого человека формируется убеждение, что если быть правым по закону и добиваться своих законных прав, на самом деле, ничего не можешь добиться, никакой правды не можешь доказать. Он сам, его семья, близкие, которые знают об этом случае, как они должны думать? Что они должны думать относительно нашей правовой системы? Они должны думать, что в этой системе правды не найдешь. При всей важности знания гражданами закона, есть, все-таки некая группа людей в обществе, это юристы, профессионалы, которые работают на судейских должностях, адвокатами, прокурорами. Эта группа, на мой взгляд, несет особую ответственность в обществе за уровень законности и правопорядка. Наконец, есть должностные лица, власть. Которые , как мне кажется, не редко дают примеры игнорирования закона. У нас ведь не вчера сформировалось такое убеждение, что, если нельзя по закону, но очень хочется, то можно. Проблема настолько многосложная, что пытаться выделить какую-то одну сторону, сказать, что это наиглавнейшее – не правильно, но все-таки пытаться на юридическую безграмотность населения переносить главный центр тяжести за ситуацию было бы не правильно и вредно.

Вопрос телезрителя:
Достаточно ли сейчас делается для того, чтобы восполнить тот самый пробел в правосознании россиян, о котором мы сейчас говорим, чтобы самые маленькие не выросли невеждами в области юриспруденции?

Вопрос телезрителя:
Почему у нас в школах не уделяется достаточно внимания основам современных прав, правовой культуры? Это наших детей делает нигилистами. Посмотрите, что делается для детей на Западе.

Вопрос телезрителя:
Вряд ли можно увлечь ребенка изучением правоведения, поскольку это и для взрослых довольно сложно. Есть ли такие программы методики преподавания правовых дисциплин в школах так, чтобы детям было интересно и доступно?

Ника:
Может быть, действительно, надо с детства, со школы этим заниматься?

Блажеев Виктор Владимирович:
Я уверен, что необходимо заниматься как раз со школы, потому что в школе мало внимания уделяется. Я сейчас не готов дать какой-то рецепт решения этой проблемы и согласен с Евгением Васильевичем, что здесь нужен комплекс мер, которые приведут к ликвидации этой правовой неграмотности. По-моему, самое главное в этом механизме, в этой системе – это знание людьми законов. Я не касаюсь деталей этих законов, потому что понятно, для уяснения их необходим юрист, профессионал, но люди должны чувствовать, какие у них есть права, какие обязанности. Все это должно даваться в школе.

Ника:
А ваше мнение, Михаил Алексеевич? У вас есть дети?

Павлюченко Михаил Алексеевич:
Да, у меня есть дети, уже большие.

Ника:
Они выросли в семье человека, который хорошо знает, что такое закон. Вы им с детства что-то объясняли? Мне интересно, что надо говорить детям?

Павлюченко Михаил Алексеевич:
Наверное, это прописная истина, что есть закон и его надо выполнять, но конкретно текст закона я со своими детьми не изучал. Моя задача была вырастить их полноценными гражданами.

Ника:
Вы считаете, что не надо доходить до конкретики?

Павлюченко Михаил Алексеевич:
Я думаю, что того курса, который дают в школе, в принципе, достаточно, потому что довольно объемные идут познавательные обучающие программы по другим предметам и, если уделить внимание только изучению одного права в школе, то это уже будет специализированная школа. Такие школы у нас есть, по крайней мере, выпускные классы, которые хотят пойти поучиться на юридический.

Ника:
Генрих Павлович, я всегда говорю, что, если вообще иметь в виду знания, не обязательно быть каким-то сумасшедшим эрудитом и знать все на свете, главное знать, какую книжку с полки взять в нужный момент. Я думаю и здесь нужно знать, какую книжку или какой закон с полки взять. Дома библиотечку завести…

Падва Генрих Павлович:
Конечно, чрезвычайно важно это правовое обучение, изучение законов, книги читать, кодексы и т.д. Очень хорошо, в школе изучают. Важнее, на мой взгляд, другое, не правовое обучение, а правовое воспитание. Когда бы я услышал, чтобы губернатор сказал, что, извините, я этого не могу сделать, потому что мне, губернатору, это запрещает закон, или то же самое скажет министр или даже премьер и все это будут слышать и знать, начиная с его детей и кончая любым другим, вот это будет правовое воспитание, которое будет значительно большее влияние иметь на общество и на конкретного человека, чем конкретное знание закона, хотя, я не отрицаю необходимость знания этого закона. Необходимо и то и другое. У нас немножко в этом смысле есть перекос. Читаем мы лекции, в школе преподаем, а дети, в первую очередь, видят, как взрослые, папы и мамы, рассказывают сегодня какой закон, завтра его нарушают, начиная с мелочей, переходя улицу не там где положено. Дети все видят.

Вопрос телезрителя:
Говорят, что в России законы не только не исполняются, но и составлены так, что их легко можно обойти. А насколько это верно в сравнении с западными странами?

Вопрос телезрителя:
Я не совсем согласен с постановкой вопроса. Дело в том, что люди изучают законы, которые им нужны. Я могу это утверждать, как работник книго-торгового предприятия. Если не считать призывников и будущих юристов, основными покупателями юридической литературы, являются простые граждане, работники. Проблема в другом. Первое – это ценовая недоступность юридических услуг для подавляющей части населения, так как на зарплату в 10 тысяч рублей в месяц невозможно обеспечить себе помощника в суде. Второе – это объективная невозможность овладеть тем объемом юридической информации, которая копится из года в год. Любой работник может привести примеры, когда он, найдя нужный ему закон, предъявив его работодателю, в ответ получает, к примеру, постановление Минтруда, постановление Верховного Совета, который 15 или 20-летней давности и его заваливают этими бумагами. Разбираться в этом должен юрист и до тех пор, пока не будет бесплатной юридической за счет государства помощи простым гражданам, хотя бы будущие юристы, которые выходят из института, должны определенный срок отработать, это невозможно.

Ника:
Ответим девушке по поводу самих законов. Они идеальны? Скажите, пол 5-и бальной системе у нас законы на 3, 4+?

Семеняко Евгений Васильевич:
Пока наши законы больше чем на троечку не тянут. Значительная их часть.

Ника:
А что делать?

Семеняко Евгений Васильевич:
Мы ведь избираем в Государственную Думу, в Совет Федерации, мы избираем людей, которые являются частью нашего общества, так же имеют пробелы и в правовой культуре, ив правовом воспитании, и т.д. Тут еще другие, дополнительные причины накладываются…

Ника:
Я люблю приводить примеры очень доступные, доведенные до абсурда. Если колбасу будут завтра делать люди, которые не имеют никакого представления о том, как делается эта колбаса, из лучших побуждений, потому что их туда назначили, мы что будем делать? Мы ее не будем покупать и есть. Если у нас такие законы, то чего удивляться, что мы не хотим их исполнять или, по крайней мере, так к ним относимся.

Семеняко Евгений Васильевич:
Я думаю, что напрасно было бы нам формировать такое убеждение, что мы не исполняем только плохие законы или потому, что они не очень хорошие.

Ника:
Когда нет доверия к одной колбасе, на всякий случай, не ешь никакую.

Семеняко Евгений Васильевич:
Не только потому наши люди не ориентируются на законы, что они их не знают. Они, в основной массе, не верят, что, опираясь на закон можно добиться защиты своего права, добиться справедливости. Это, на мой взгляд, главная причина, в том числе, нежелания ориентироваться на закон.

Ника:
Генрих Павлович, может быть, все-таки вы меня поддержите. Вот Дума. Сейчас у нас избрали новую Думу. Раньше у нас в Думу шли артисты, теперь идут спортсмены, ну, мило, конечно, но основная работа этих людей – принимать, исправлять и доводить до ума законы. Ну, и что? Мы говорим, что у нас законы на троечку. Может, там тоже что-то подправить надо? С Думы начинать?

Падва Генрих Павлович:
Ну, сейчас немного поздновато говорить об этом. Мы уже видим в эфире очаровательных девушек, которые сидят в Думе, хохочут, веселятся, они милы, в них можно влюбиться, но, конечно, я смотрю на все это с недоумением и с горечью, потому что Яне понимаю, почему бы тогда нам не пойти бегать на коньках, печь пироги или делать колбасу, нам, юристам. Мы же не едем на соревнования по художественной гимнастике, почему художественные гимнасты должны заниматься изданием закона, это совершенно непонятно.

Ника:
Юридическое сообщество, адвокатское сообщество, может быть, вам должны, или придет им в голову обсуждать эти законы? Насколько вас спрашивают, консультируются?

Падва Генрих Павлович:
Недавно кто-то из депутатов хорошо сказал, что, сначала кто-то готовит эти законы, потом кто-то принимает совершенно другой, потом кто-то третий его исполняет, кто-то четвертый еще что-то с ним делает. Тут же многоступенчатость очень странная. Сидит со мной рядом замечательный ученый, профессор, доктор юридических наук Блажеев. Он несомненно участвовал в разработке каких-то законов, но, я уверен, что был принят закон не в том виде, в каком ученые его рекомендовали принять, а в том урезанном, а иногда противоположном виде. А потом есть еще несчастья, помимо того, что законы неважные, еще потом издаются подзаконные акты, которые прямо иногда отменяют эти законы.

Ника:
Виктор Владимирович, может быть, мы углубляемся в какую-то другую тему, что, если законы не хороши, это не снимает с нас обязанности исполнять эти законы? Это ведь звенья одной цепи?

Блажеев Виктор Владимирович:
Я согласен, законы в любом случае нужно исполнять, хотя я согласен с Генрихом Павловичем, который говорит, что, действительно, мы ученые высказываемся, но нас, кстати, стали поменьше спрашивать по этому поводу. Мы высказываем свои точки зрения, суждения, но, тем не менее, когда принимается тот или иной нормативный акт, в частности законы, выхолащивается его сущность. Срабатывают какие –то другие моменты, и, в результате, путем поправок, изменений, закон становится совершенно другим. Это очень серьезная проблема.

Ника:
Михаил Алексеевич, по поводу звонка, что есть законы устаревшие, законы 1993 года, 1995 года, даже части кодексов советских времен. Как вы считаете, как разобраться, насколько у нас устарели законы и насколько людям надо поднимать историю 10 – 20-летней давности…

Павлюченко Михаил Алексеевич:
Знаете, зачастую юристам трудно разобраться в применении закона, но деятельность судьи, по крайней мере, основана на том, что судья, при разрешении конкретного гражданского или уголовного дела руководствуется только законом. И задача судьи, при разрешении конкретного гражданского или уголовного дела, как раз применить тот закон, который необходимо применить в конкретном правоотношении.

Ника:
Люди к вам приходят в суд и вы видите, люди явно консультируются с юристами. Вот уровень этих консультаций с юристами, как вам кажется, достаточный сегодня? Потому что мы часто уповаем на то, что нам нужна юридическая консультация, юридическая помощь, платная, бесплатная и т.д. Насколько это панацея от всех бед?

Семеняко Евгений Васильевич:
Судья ведь дать должную оценку тому обращению, насколько оно хорошо составлено, основано на законе или нет, может только путем вынесения решений. Там именно судья может выразить свое отношение. Зачастую обращаются и с исковыми заявлениями…

Ника:
Часто вы сидите и ваша голова думает, какой ужас!

Семеняко Евгений Васильевич:
Прозвучало в вопросе одного из телезрителей такое утверждение, что юридическая помощь практически недоступна., доступа к правосудию у обычного рядового гражданина практически нет. Очень дорого, поскольку юридическую помощь на обычную зарплату вряд ли можно себе позволить. Как человек, имеющий самое прямое отношение к этой области, скажу прямо, серьезное преувеличение. На самом деле, помощь юридическая оказывается и в большинстве случаев эта помощь оказывается на очень квалифицированном уровне, и малоимущие граждане, например, в нашем городе 100% многие из них имеют возможность такую помощь получить. Но, все дело в том, что сегодняшняя система, существующая в обществе, в том числе и система обеспечения доступности квалифицированной помощи, вовсе не гарантирует исключительно каждому, кто в ней нуждается, обязательно эту помощь иметь. Все равно, получается, что некая часть людей выводится за рамки, за скобки…

Ника:
Так вы за что ратуете, за то, чтобы все имели такую возможность?

Семеняко Евгений Васильевич:
Я убежден, что, если мы хотим реально строить правовое государство в нашем обществе, и в самых разных, в том числе, самых высоких уровнях заявляется, что наша цель – это все-таки правовое государство. Наверное, правильно, но все-таки, чтобы к этой цели двигаться, надо начинать, на самом деле, к ней понемножку двигаться, а для этого существует, действительно, целый ряд необходимых шагов, которые надо было бы предпринять. В частности, надо всячески расширить государственное финансирование бесплатной юридической помощи. Кое что для этого делается, но, судя по этому вопросу, явно не достаточно. У нас в городе существует целая целевая программа, которая обеспечивает для значительной части петербуржцев, не очень богатых, обратиться в суд, обратиться к адвокату. Но это только часть, а значительная часть людей, у которых, скажем, вместо заработка в размере прожиточного минимума, несколько больше, уже не имеет право такой гражданин на бесплатную помощь, но ведь у него есть реальная проблема, которую надо решать. Без помощи власти, без поддержки общества эти люди остаются за чертой такой помощи.

Вопрос телезрителя:
После расцвета правового нигилизма следует бунт, это исторический факт.

Вопрос телезрителя:
Люди боятся защищать свои права и идти на конфликт с властью.

Вопрос телезрителя:
Много претензий к судебной системе в России. Наша судебная система самая коррумпированная и самая коррумпированная часть всей системы власти в России.

Вопрос телезрителя:
Брат находится в местах заключения, имеет туберкулез тяжелой формы. Ему не предоставляется медицинское обслуживание, разве это не правовой нигилизм?

Вопрос телезрителя:
Дело ЮКОСа, речь не о самом процессе. Выясняется, что человек тяжело болен, Алексанян, но не предоставляется медицинское обслуживание.

Ника:
Давайте сначала про судебную систему. Мы часто говорим людям, обижают в ЖКХ, не согласны со взятками Гаи, с чем-то еще, идите в суд. Насколько сегодня люди, действительно, боятся идти в суд, потому что часто не верят в праведность судебных решений. Что с этим-то делать?

Павлюченко Михаил Алексеевич:
Это задача, прежде всего, дальнейшей судебной реформы и программы до 2011 года добиться доступности и открытости правосудия. Говорить, что суд недоступен – нельзя. Хотел бы обратить внимание, взять любое гражданское дело, где встречаются в противовес интересы двух сторон, чиновников и обычного человека, двух обычных граждан, противодействие интересов и один выигрывает, другой проигрывает и тот, кто проиграл, у него определенно складывается мнение, что проиграл он не правильно.

Ника:
Вас не может не беспокоить имидж, который в результате складывается. Если кто-то кое-где у нас порой, в результате говорят, что все такие коррумпированные. Как вы можете с этим бороться или кто вам может помочь в этом?

Семеняко Евгений Васильевич:
Говорят, что вся беда нашей судебной системы в том, что она коррумпирована очень сильно. Специальных каких-то исследований на этот счет никто не проводил и поэтому тут в зависимости от темперамента можно на эту тему судить, хотя, реально, такая проблема существует. Посмотрите, наша судебная система, и в советский период, и нынче, никогда суды наши не были нацелены на то, чтобы быть органами рассуда. То есть, быть органом, который бы сказал: «По закону так». Наши суды всегда были почти весь предшествующий век, защищали интересы государства, иногда там были ссылки на интересы общества.

Ника:
Вы хотите сказать, что этот шлейф до сих пор тянется за судами…

Семеняко Евгений Васильевич:
Да. Вы знаете, как власть оценивает работу судебной системы. Вынес суд несколько решений простив местных органов власти – плохой суд. А вынес суд несколько решений против государства в целом – плохой суд. А дальше судья, назначенный на эту должность, через 10 лет должен переизбираться. А на него собирают разные сведения, там выступил, не те решения приял, там не то решение взял… У нас проблема не столько в коррупции суда, чаще на эту тему рассуждают те, кто решения не в свою пользу получил, а вот зависимость судебной системы от давления властьдержащих – это будет поопаснее для судебной системы. Так же как страшна для судебной системы зависимость от денежного мешка, от денежного кармана не менее опасна для судебной системы, для той задачи, которую она должна выполнять.

Ника:
Генрих Павлович, ваше мнение, это ведь нигилизм такой махровый, по отношению к нашей судебной системе.

Падва Генрих Павлович:
На самом деле, я не завидую судьям. Мне кажется, они как между молотом и наковальней. С одной стороны денежный мешок, с другой стороны власть и быть самостоятельным, независимым в этих условиях крайне трудно. Я совершенно не согласен с утверждением автора звонка, что самая коррумпированная часть общества – это судейская. Я думаю, в этом сомнительном праве называться первыми, поспорят многие. Ужасно, когда чиновник берет взятку, но когда судья берет взятку, когда за деньги решаются судьбы людей, когда справедливость полностью попирается, при этом попирается авторитетом судебной власти, еще более страшно, мне кажется, в государстве не может быть и это разлагает общество, разлагает государство и с этим нужно, в первую очередь, бороться.

Ника:
Надо бороться с желанием власти применять власть. А с этим бороться практически невозможно.

Падва Генрих Павлович:
Конечно, нужно, чтобы судьи наконец стали независимыми. Для этого никто из властей не должен вмешиваться в деятельность суда, и, значит, они должны быть экономически-самостоятельными, чтобы их нельзя было подкупить. Что, конечно, непросто, потому что это въедается в сознание. А иногда размер взяток, о которых мы слышим, просто вызывает страх.

Вопрос телезрителя:
Генрих Павлович, вы не раз защищали известных серьезных криминальных авторитетов, чья репутация известна всей стране, но тем не менее, вы защищаете таких людей, каково это?

Падва Генрих Павлович:
Тут трудно коротко ответить. Тут надо понять, что здесь сказывается отсутствие правового понимания, что такое защита. Дело в том, что я защищаю не преступника, а человека, которого обвиняют в том, что он преступник. Я защищаю не какого-то бандита, когда уже известно, что он бандит, а человека, которого обвиняют в том, что он бандит. И суд должен выслушать спор, выяснить действительно ли он такой. Судья должен услышать все за и все против. Я этим и занимаюсь. Я обязан противопоставить обвинению слова защиты, чтобы суд правильно решил, действительно ли этот человек преступник, действительно ли он совершил то преступление, в котором его обвиняют и какое наказание его ждет.

Ника:
По поводу предоставления медицинской помощи, вопрос, который был по электронной почте. Что посоветуете?

Падва Генрих Павлович:
Тут, опять-таки, полное бесправие. То, что творится сейчас с Алексаняном ––стыдно перед всем миром. Человек болен болезнями, которые вот-вот сведут его в могилу. Отказываются даже выяснить, действительно ли так. Отказываются провести экспертизу, чтобы выяснить, болен ли он туберкулезом, болен ли он СПИДом, другими страшными заболеваниями. Ведь, если так, то нужно его немедленно освобождать, дать человеку умереть в своей постели, а не в тюрьме.

Вопрос телезрителя:
Само по себе определение «правовой нигилизм»: слово нигилизм – это отрицание, неприятие общепринятых норм. Я никак не могу привязать это определение к слову «правовой».

Ника:
Да, к сожалению, так происходит со словами. Меня, например, раздражают такие слова, как «экология культуры», потому что экология как термин имеет свое четкое определение.

Семеняко Евгений Васильевич:
Я думаю, что этот термин приведен не в строго научном плане…

Ника:
Но хотя бы его яркостью мы привлечем к проблеме… Виктор Владимирович, вы воспитываете юристов. Это люди, которые, как правило, уже советских времен не помнят, и как они себе представляют будущее? На что вы их настраиваете?

Блажеев Виктор Владимирович:
Да, это поколение, которое не знает времен Советского Союза, но это люди, которые с интересом и увлеченно постигают те законы, которые у нас есть сейчас. Кстати, ребята у нас очень подготовленные. Ребята, которые стремятся работать в правоохранительных органах, в судах, в органах милиции, в прокуратуре. Что касается юристов, которых мы готовим, я настроен оптимистично. И они уже сейчас ведут очень активную работу. Практически все наши студенты работают в московских школах. Сейчас 25 школ, в которых работают наши аспиранты.