«Утечка мозгов»

В нашей программе принимают участие:
- кандидат физико-математических наук, член ученого совета Физико-технического института им. Иоффе - Любовь Петровна Мясникова;
- президент общероссийской общественной организации России «Союз молодых ученых» - Василий Николаевич Попов;
- профессор Института молекулярной генетики РАН Константин Викторович Северинов.

Ника:
Я где-то встречала цифру, что за последние несколько лет уехало порядка 200 тысяч ученых. Вопрос к вам, как людям, которые находятся знают об этом не понаслышке: чувствуется, что редеют ряды?

Мясникова Любовь Петровна:
Ну, конечно. Все мыслящие люди, к сожалению, уехали.

Ника:
Вы так говорите, что получается, будто только немыслящие остались…

Мясникова Любовь Петровна:
То есть, много хороших ученых уехало, самый активный слой. У нас большой разрыв между пожилыми людьми и молодежью. И он ничем не восполняется. например, мой сын. он 1963 года рождения. Его поколения вообще в науке нет. 1990-е – это были самые тяжелые годы, все ушли из науки, ни один человек из его группы не работает по специальности. Я всегда говорила, что должна дожить до внуков, чтобы им передать эстафету, но сейчас я чувствую, что мне нужно дожить до правнуков, потому что внуки тоже очень редко идут в науку. Люди, которые кончают институт, как правило, не мыслят себя в научных учреждениях.

Ника:
Константин, ваше мнение? Вы представляете как раз молодое поколение. Я не знаю, как вы ориентируетесь? Молодое поколение ученых – это до 40 наверное лет?

Мясникова Любовь Петровна:
До 35 лет.

Ника:
Вам одиноко в Москве работать? Нет ровесников?

Северинов Константин Викторович:
Ну, я ведь являюсь частью не только русской науки. Есть Интернет, у меня есть коллеги, с которыми я работаю в Москве, вся моя лаборатория состоит из молодых сотрудников. Я бы не сказал, что мне одиноко. Неудобно работать – да, а одиноко – нет.

Ника:
Василий Николаевич, Союз молодых ученых – общественная организация. Насколько массовая эта организация? Много ли у нас молодых ученых?

Попов Василий Николаевич:
На самом деле, к сожалению, это довольно серьезная проблема, хотя мы объединяем 59 регионов. У нас 59 региональных отделений, именно науки молодой становится все меньше и меньше. Это серьезно, потому что на уровне аспирантуры, на уровне защиты кандидатских диссертаций мы теряем очень многих, они уходят в реальную экономику, в бизнес, они уезжают за границу и это особо большая и серьезная проблема именно для провинциальных ВУЗов, той основы, которая собственно и должна готовить потенциальных Ломоносовых, Менделеевых, Алферовых и т.д.

Ника:
Я хотела уточнить, модно или принято сейчас удобнее защищать кандидатскую диссертацию в России, а потом, к сожалению, уезжать, или сразу же может быть ехать на Запад. Какова тенденция?

Попов Василий Николаевич:
Это очень сильно зависит от ВУЗа. Если ВУЗ ориентирован на международное сотрудничество, в первую очередь, это московские ВУЗы, то да, очень многие, закончив обучение в магистратуре, получив диплом, уезжают в аспирантуру за границу. Для провинции все-таки обычный путь – это сначала аспирантура, в том числе и в Московских НИИ, а потом уже отъезд за границу.

Вопрос телезрителя:
Совершенно же очевидно, что это должна быть государственная политика, а сейчас приоритет совсем не науки, спорта, еще чего-то, но совершенно не науки. Я уверена, что в ближайшие лет пять, по крайней мере, ситуация к лучшему не изменится. У меня муж 40 проработал в науке, доктор технических наук, профессор. У него оклад 8400 рублей. Это он должен столько работы хватать, столько договоров, а накладных расходов сколько, он просто разрывается так. Дочку мы сейчас отправили в Америку на практику, так что, понимаете, это беспросвет. Этим можно заниматься исключительно из любви к искусству. Я даже удивляюсь, на высоких уровнях все время говорят про инновации, но это же ничего не делается. Мой муж химик-технолог.

Вопрос телезрителя:
Я могу продолжить ту тему, которую начала коллега. Я немного из другой области. Повезло в большей степени математикам и физикам. Я сотрудник ВУЗа, я преподаватель и 20 с лишним лет работаю в ВУЗе. Первое у меня образование историческое, я закончила наш большой Университет, защитила кандидатскую диссертацию по истории, затем, в силу определенных обстоятельств, я получаю второе высшее образование юридическое, защищаю кандидатск5ую диссертацию по юриспруденции, остаюсь до сих пор работать в ВУЗе. Я хочу сказать, что действительно, 20 лет я отношусь к той категории людей, о которых говорила ваша собеседница, я именно в эту категорию попадаю. Это постоянные бесконечные стрессы, бесконечные заявления о том, что меняется система, нужно срочно вводить какие-то инновации, нужно менять систему образования. Я более 20 лет нахожусь в этом состоянии и, к сожалению, перспектив нет. Являясь кандидатом наук в двух вариантах, я не вижу, на сегодняшний день, выхода положительного, потому что речь даже не столько об оплате, сколько о перспективе. В нашей стране, если уж мы работаем в этой системе, мы должны думать и о том, что нас ожидает в ближайшее время. К огромному сожалению, я не вижу выхода. Более того, многие Вузовские преподаватели, на сегодняшний день, констатируют, что преподаватель высшей школы – это изгой, потому что, если он не подрабатывает на стороне где-то, то он просто не может быть состоятельным и отношение у студентов такое же. Они прекрасно понимают, как материально на сегодняшний день существует высшая школа, поэтому они, с одной стороны, нам сочувствуют… Понимаете не хочется чувствовать себя абсолютно незащищенным, но главное стратегия государства. а она в этом плане, мы не видим, что воля руководства идет в перспективе позитивной, увы.

Мясникова Любовь Петровна:
Я хочу согласиться с обеими женщинами, которые нам звонили, потому что ситуация, действительно, катастрофическая. Когда мы слышим по телевидению заявление о том, что наука – это очень важно, все будет брошено на то, чтобы поднять науку, на самом деле, мы ничего не видим и видим только то, что науку все равно продолжают давить и выдавливать из жизни.

Ника:
Какой смысл давить науку? Она и так уже несчастная.

Мясникова Любовь Петровна:
Она никому не нужна. Я называю это научный Гулаг – норму не выполнил – пайку уменьшили. Сейчас у нас в Академии наук идет сокращение. За счет этого нам поднимут зарплату.

Ника:
Мило, давайте кого-нибудь выкиньте и поделите его деньги.

Мясникова Любовь Петровна:
Когда вы слышите по телевизору, что ученым поднимут зарплату в 1,7 раза… Знаете, как повышают зарплату? Мы должны были сократиться на 25%. Сейчас идет третий этап. Нам нужно убрать 122 ставки. Мы решаем, что делать, мы все работаем. С этого 0,2, с этого 0,3. Аспирант получает 1500 рублей. У нас в худое советское время аспирант получал 85, самая высокая зарплата была 500, разрыв в 6 раз. Сейчас академик получает 20 тысяч, а будет 50 тысяч, а студент получает 1500, разрыв в 13 раз. Вообще совершенно недопустимая ситуация. У нас такая активная работающая группа, за счет чего она работает? Одна женщина работает на пол ставки ей муж дает деньги, чтоб она могла работать. Моему аспиранту 1 мой коллега, который работает в промышленности, просто добавляет немножко деньги. Я получаю блокадную пенсию и сдаю комнату. За счет этого мы все живем. нас пытаются выпихнуть из науки, мы все живем.

Ника:
Василий Николаевич, я понимаю, что ученые не могут так ярко взять и выступить, разве что на Марс что-то отправить, как сборная по хоккею, чтоб все вдруг заметили и сказали, что да, они молодцы. Сравнение со спортом честное, но что можно здесь сделать? как ученые могут заставить на себя посмотреть?

Попов Василий Николаевич:
Вы знаете, конечно, с одной стороны, ученые должны рассказывать о том, чем они занимаются и объяснять полезность науки для общества, но, с другой стороны, одной из задач является объединение, потому что когда голос звучит не от одного человека, а либо от профсоюза, либо от какой-то организации, то уже становится гораздо проще и понятнее, что надо делать. В частности, мы в последний год очень активно работаем в координационном совете по делам молодежи при президентском совете и одной из прерогатив является борьба за принятие федеральной целевой программы. То есть, это, прежде всего, дополнительное финансирование ВУЗовской науки, но самое главное, на чем мы принципиально настаиваем – это отработка новых принципов экспертизы и распределения средств, прежде всего, на конкурсной основе. То есть, наверное, в условиях лимитированного финансирования, надо, прежде всего, поддерживать наиболее сильные группы, поддерживать точки роста и уже за ними потянутся и остальные.

Ника:
Но понимаете, Василий Николаевич, хороший вопрос, ученые они ведь тоже разные. Есть ученые, чьи знания, нам кажется, должны быть востребованы – физики, люди которые сейчас работают в области нано технологий, стволовые клетки, люди которые и так уже неплохие деньги зарабатывают. Но есть ученые, которые занимаются старинными летописями 11 века. У них вообще нет никаких шансов получить грант, потому что как они могут доказать свою нужность государству?

Попов Василий Николаевич:
Ну, почему. Есть Российский Гуманитарный научный фонд, который поддерживает, в том числе, исследования Новгородских летописей, раскопки археологические. Есть Российский фонд фундаментальных исследований и, на мой взгляд, эти две организации являются наиболее эффективными механизмами расходования федеральных средств, когда на каждый вложенный рубль получается реальная отдача, реальные публикации, монографии и признание, в том числе, мирового сообщества.

Мясникова Любовь Петровна:
Сколько статей опубликовал Эйнштейн? Сейчас очень модно считать, сколько публикаций и какая цитируемость. Наши топ-менеджеры мыслят так «голы, очки, секунды». Недаром вся наша Дума поехала смотреть футбол. Там все ясно, забил гол – значит гол, а что делает ученый? Может быть, то, что он делает, будет востребовано через много лет.

Ника:
То есть, здесь понятие фундаментальной науки, которая не так быстро…

Мясникова Любовь Петровна:
Фундаментальную науку нельзя расценивать вот так. Нас все время хотят обсчитать и выстроить по размеру.

Ника:
Как-то надо вас построить, на раз два рассчитайтесь хотя бы. Константин, ваш мнение, я так понимаю, у вас огромный американский опыт. Вы почти 15 лет проработали в Америке и сейчас вернулись и на 2 дома живете. Как в Америке субсидируется государство? Субсидируются ли вещи фундаментальной науки, может, какие-то не очень яркие, о которых узкий круг ученых и знает, что они есть? Как идет селекция?

Северинов Константин Викторович:
Про гуманитариев я не могу говорить, я знаю только понаслышке, коль скоро я сам экспериментальный биолог. Но, в общем, основное отличие американской системы или западно-европейской системы от того, что происходит в России – это то, что, как сказал Николай, там средства для науки распределяются на конкурсной основе и в идеале, а в большинстве случаев и на практике, принципы, используемые при распределении денег понятны и прозрачны. И в качестве критериев используется система, когда люди, равные вам, ваши коллеги рассматривают ваши предложения и делают рекомендации собственно администраторам, заведующим фондами о том, фондировать или не фондировать ту или иную науку. Все это происходит на конкурентной основе, потому что пряников не хватает на всех и денег всегда меньше, чем людей. Поэтому есть люди, у которых нет аспирантов, потому что они не могут позволить себе платить этим аспирантам стипендии. В этом смысле это совершенно разумно. Я бы считал, что не правильно жаловаться на то, что аспиранты живут в нечеловеческих условиях, а научный руководитель обязан своим аспирантам обеспечить какой-то приемлемый уровень существования. Если же он не может этого сделать, значит, ему не нужны аспиранты.

Мясникова Любовь Петровна:
Я хочу выразить вам свое восхищение тем, что вы вернулись, что вы здесь – это очень приятно. Мне очень приятно, что вы сюда приехали хотите нашу науку поднять. Что касается грантов, какие это деньги? Я получила 400 тысяч рублей на группу 7 человек на год, на приборы, материалы, командировки, все.

Ника:
Где-то тысяча евро в месяц.

Мясникова Любовь Петровна:
Я могу добавить каждому в зарплату по 2 тысячи, если я хочу участвовать в конференциях, если ты не участвуешь в конференциях – ты вообще выпадаешь из науки. Приборы, материалы… Иногда мы собираемся и думам, купить прибор или поесть. Мы в прошлом году все деньги гранта влепили в прибор и остались все без зарплаты.

Попов Василий Николаевич:
Это нормальная ситуация.

Ника:
О каком тогда порядке цифр речь идет в Америке? Это же не 1, 5тысячи долларов в месяц на всех, явно?

Северинов Константин Викторович:
Нет. В Америке зарплаты более менее все стандартные, аспирант получает 24 тысячи…

Ника:
В данном случае речь идет о 1,5 тысяч долларов на всех, на приборы. конференции и на зарплату.

Северинов Константин Викторович:
Спору нет, что РФФИшные гранты очень маленькие и хорошо бы их увеличить, но реально, этот грант не может поддерживать группу из 7 человек. Например, у меня в группе в моей лаборатории введено правило, что любой кандидат наук должен сам подавать на грант и использовать этот грант для поддержания себя. Значит я не смогу иметь 10 человек в лаборатории, если я не смогу их содержать или они не смогут себя содержать. В этом смысле, как я могу жаловаться, что я не могу содержать 100 человек. Если я получу достаточно для этого денег и у меня есть достаточно научных задач, чтобы их озадачить, то все хорошо.

Мясникова Любовь Петровна:
Кроме гранта у нас был ЛОТ, например, но ЛОТ – это было просто издевательство. Мы в апреле получили деньги и должны были отчитаться по этому ЛОТу, мы получили довольно большие деньги в конце августа. То есть, мы успели заполнить только бумажки. Если бы у нас не было наработки 20-летней предыдущей…

Вопрос телезрителя:
Я аспирант кафедры теории методики физической культуры. Я со всем согласен, что у вас тут обсуждается. Поему уезжают молодые студенты за рубеж? Первая причина, я недавно приехал из СА и могу с точностью сказать, основная причина отъезда студентов за рубеж – это финансирование, заработок. Я отучился пять лет в русском университете и сейчас являюсь аспирантом, приехал обратно. Через 3 – 4 месяца у меня стоит вопрос уезжать обратно или нет. Я еще не принял решение до конца.

Ника:
А душа к чему склоняется?

Вопрос телезрителя:
К тому, чтобы уехать, но сейчас я еще до конца не решил. Отучившись 2 года в магистратуре в США, я ни разу не задумался о том. чтобы где-то подработать, потому что университет США полностью обеспечивал финансирование. а это всего лишь 730 долларов в месяц на стипендию, она включает и преподавание в университете, и чтобы студент снимал квартиру, и покупал себе книги, не на еду, а на книги выделяются деньги. Отучившись 5 лет в университете в России и 3 года в аспирантуре, мне приходится на двух – трех работах подрабатывать и это очень отвлекает, это не дает сконцентрироваться на учебе или на науке. И второй вопрос – межличностные отношения. на западе не такого отношения, как у нас к студентам или между преподавателями. У меня есть брат, мы двойняшки. Он тоже окончил университет, три года преподавал в школе и поле этого решил пойти в университет, в тот же университет, где получил образование. Ему отказали только потому, что кафедры не договорились между собой. Напряженная ситуация между преподавателями, они спорили и у каждого было свое мнение. На Западе такого быть не может. Все происходит на конкурсной основе, на опыте.

Ника:
А кто судьи в конкурсе?

Вопрос телезрителя:
Преподаватели. После этого мой брат на данный момент больше не хочет идти в науку, не хочет возвращаться туда, на что потратил 5 или 6 лет обучения.

Вопрос телезрителя:
Я хочу добавить. Работает человек в науке всю жизнь, делает в прибыль государству. Даже если он занимается просто преподавательской работой, обучая студентов, он дает государству прибыль с многими нолями. А ведь для того, чтобы содержать семью, он бегает по всем где только можно подрабатывать. Свою науку он делает ночами за счет здоровья. У меня муж доктор наук, человек, который всю жизнь проработал на космос. Он ушел на пенсию, у него пенсия такая же, как у технички соседки по нашей площадке, которая всю жизнь попивала и шваброй махала. Какая утечка мозгов будет в нашей стране, если у человека никаких гарантий нет на старости лет?!

Вопрос телезрителя:
Мне бы хотелось поделиться своим опытом и опытом своих друзей, это студенты физики и математики. Мы все понимаем, что прожить в науке можно только на зарубежные гранты или уехав за границу. Получи мы сейчас какое-то выгодное предложение из-за рубежа – мы будем очень серьезно его рассматривать. Почему, если в Америке общественные организации выдают деньги для научных сотрудников, почему в России еще нет такой системы?

Ника:
Ну, какие-то фонды есть. Давайте сразу по поводу грантов. В России вы когда-нибудь сталкивались с тем, что общественные организации…

Мясникова Любовь Петровна:
Я не сталкивалась с этим. Фонды РФФИ мы всегда получаем, мы работаем по контрактам с Западом, мы все время пытаемся добыть деньги и зарабатывать. Мы все время говорим «деньги, деньги, деньги, финансирование, финансирование…» Мне кажется, для того, чтобы молодежь шла в науку, мне кажется, должны быть три составляющие: мотивация за чем ты идешь, оборудование, потому что без оборудования ты ничего не будешь делать, и деньги, на которые можно прожить. Я скачу между Японией, Америкой и Европой, для того, чтобы тут сделать сканирующие электронно-микроскопические снимки, там сделать рентген, еще что-то… У нас в лаборатории физики прочности нет инстрона(?), машины, которая измеряет прочность, у нас все самоделки. Почему нам сейчас повышают зарплаты? Потому что нам заморозили деньги на оборудование, износ оборудования 75%, заморозили деньги на капстроительство. износ здания 35%, за счет этого нам повышают зарплату. Но, во-первых, ее повышают не настолько, чтобы сюда пошли молодые люди, не пойдут они. Я еще три года назад сказала, что это ерунда. Через 3 года ту зарплату, которую вы предложите, на эту зарплату не пойдут… После войны тоже не было денег. был холод собачий, ничего не было, но была мотивация. Люди хотели восстановить страну, восстановить науку. Сейчас этой мотивации нет.

Ника:
Василий Николаевич, по поводу мотивации, действительно деньги, деньги, деньги… а желание сделать что-то оно на каком месте сегодня стоит?

Попов Василий Николаевич:
Это, конечно. один из стимулов и я бы даже выделил как один из важных мотивов возможность карьерного роста.

Ника:
А куда роста? Человек может стать профессором, а потом вернуться на пенсию на 3 тысячи рублей. Или есть надежда, что лет через 30 оно получше будет?

Попов Василий Николаевич:
Надежда умирает последней и пенсионная реформа должна давать гарантии государственным служащим, в том числе и профессуре, достойной жизни после ухода на пенсию. Тем не менее, для молодых очень часто возможность создать свою собственную группу, реализовать свои собственные идеи – является принципиально важным моментом, без которого, по большому счету, интерес к науке достаточно быстро угасает. Собственно говоря, выделение возможностей, средств на формирование малых групп и возможность молодым ученым их возглавить. она, на мой взгляд, является равноценной проблемой с проблемой финансирования. Идей много и чтобы их реализовывать, необходимо иметь некую собственную лабораторию, группу…

Ника:
Русский человек в Америке – гастарбайтер от науки. И второе, не финансируются ли в первую очередь те отрасли, направления в науке, которые могут принести коммерческую прибыль?

Северинов Константин Викторович:
По поводу гастарбайтеров, эти слухи слишком преувеличены, ровно настолько. что не соответствуют истине. В США есть крупнейшая проблема, когда государственные организации, занятые финансированием науки, специально стимулируют те лаборатории, которые каким-то образом умудрятся заманить к себе индейца, афроамериканца или еще кого-нибудь, потому что они не идут. Если вы посмотрите на профессуру в университетах, то она на 90% белая или даже на 95%. А научной единицей такой деятельности является лаборатория, возглавляемая профессором, который ведет независимые исследования. Поэтому все разговоры о гастарбайтерах – это не серьезно. те люди, которые стоят около стендовых докладов на конференциях – они там находятся, видимо, потому что они захотели приехать в Америку, некоторые даже потому что захотели заработать деньги. Но надо понимать, что в Америке профессия ученого оплачивается относительно хуже, чем масса других профессий. В этом смысле. те люди, которые пытаются заниматься наукой здесь и говорят, что нам мало столько денег и нам нужно в 2 раза больше. у них некий порочный подход, потому что, приехав в другую страну, они обнаружат, что ученые там тоже занимают не самое высокое финансовое положение. Поэтому разговоры о том, что увеличьте зарплату и тогда мы начнем работать, здесь есть некая неправда. К вопросы о коммерческой составляющей. Университеты не занимаются коммерческой наукой, национальные лаборатории в большинстве своем тоже, потому что коммерцией занимаются коммерческие организации. Другой вопрос, что исследования, проводимые в университетах на деньги налогоплательщиков, могут приводить к патентам, собственность патентов будет не государство, которое финансировало это дело, будет являться университет и те сотрудники, которые внесли вклад в производство и открытие, а затем этот патент может быть лицензирован или они могут сделать сами кампанию, которая будет заниматься такого рода исследованиями. Другой вопрос, что, как правило, ученые этим не занимаются. есть специальный класс людей, который этим занимаются, потому что это интересно, на этом можно сделать деньги.

Вопрос телезрителя:
У меня есть соображение по поводу того, как частично можно решить проблему утечки мозгов. У меня пару лет назад лучший друг мечтал уехать за границу, поступил в престижный колумбийский университет на NBA, все мы подумали, что опять мозги утекают. Ситуация такая, что через 2 года обучения, когда ему предложили три варианта работы, один был в Нью-Йорке, другой в Лондоне, третий в Москве – он выбрал Москву. В Москве очень много западных инвестиционных кампаний, банков, брокерских контор и т.д. И люди, которые даже учились за границей, предпочитают вернуться в Москву, потому что здесь очень хорошие перспективы. И я думаю, может быть, России стоит создать какие-то выгодные условия для западных научных кампаний, для того, чтобы открывать на российской территории какие-то свои лаборатории, и чтобы они уже платили. Получается, что наши же ученые, которые работают в пронафталиненных институтах, я вижу много этих зданий, это исследовательские институты, которые фактически пустуют и, может быть, на этих наших огромных территориях можно создать западные кампании, которые были бы выгодны и иностранцам и России, потому что наши ученые бы работали не уезжая за границу.

Мясникова Любовь Петровна:
Это очень правильная мысль.

Ника:
Уж если у самих денег нет, давайте дадим кому-нибудь возможность заплатить нам.

Мясникова Любовь Петровна:
Вот у нас в физтехе есть, например, лаборатория Samsung и они и деньги дают, и хорошие деньги платят. Это очень правильный подход. Я хочу еще возразить Константину, что у нас, наверное, просто разный опыт. Я была в университете Дэвис в Калифорнии, там 90% работает китайцев… Наши мальчики идут в менеджмент и в компьютеры, потому что там больше платят, в фирмы идут, наука вообще переживает кризис.

Ника:
Когда мы обсуждали стволовые клетки, такая модная сложная тема, получилась вообще какая-то ерунда. Когда начинаешь говорить о внедрении, кто-то что-то изобрел и сидит. И говорит, что если вам нужны наши результаты, то денег дайте и мы вам дадим. А это речь идет об очень серьезной медицине, которая может спасти тысячи жизней. Без денег мы вам ничего не отдадим.

Вопрос телезрителя:
Необходимо увеличивать финансирование, но только целевое, то есть, на небольшие группы и контролировать их работу. есть ученые патриоты, которые останутся в России, но не стоит их держать любыми способами, если хотят делать карьеру на Западе – пусть делают.

Вопрос телезрителя:
Правда ли, что на самом деле карьера наших ученых за границей складывается не так радужно, как нам кажется и в иерархии науки на западе они занимают достаточно средние места и даже в преподавательский состав зачастую не попадают?

Вопрос телезрителя:
Хочется жить здесь и сейчас. В России уйдет еще жизнь нескольких поколений, пока наука встанет на ноги и почему бы не относиться нормально к тому, что люди хотят жить на Западе. Но вопрос в том, что на том же Западе так же люди уезжают и утечка мозгов есть. И там считается нормальным, если человек уехал в Австралию или в Новую Зеландию работать, может, ему там климат приятнее.

Мясникова Любовь Петровна:
Нам грустно, когда люди уезжают. У меня аспирантка, она 3 года работала в Германии, я ее строила. Потом мы с ней были на конференции в Голландии, спали в одной кровати, чтобы сэкономить деньги, и каждый день до 4 ночи обсуждали, возвращаться или не возвращаться. Я ей сказала, что не могу ее держать и, если она хочет, пусть остается, но нам будет очень плохо. Она, к счастью, вернулась. Но, на самом деле. очень тяжело восстановить науку. Она разрушена почти. Средний возраст наших ученых в нашем институте 57 лет, молодежи совершенно нет и я сравниваю последствия перестройки, перестройка привела к полному разрушению… Германии понадобилось 60 лет, чтобы восстановит науку после войны. Нам, я думаю, понадобится столько же. Я вижу, что ничего не налаживается, а идет все хуже и хуже.

Ника:
Василий Николаевич, ведь дело даже не в том, что зарплаты маленькие. пенсии убогие, а что работать не с чем, материалов нет, лаборатории разорены, специалистов нет… На Петербург осталось 200 токарей. То есть, если какой-то образец надо сделать, так вообще еще и не найдешь никого. Может быть, еще потерпеть, туда вложить деньги, в базу, потому что, если базы не будет, то вообще даже из чувства патриотизма работать не с чем?

Попов Василий Николаевич:
Знаете, с этим я принципиально не согласен. Если у тебя есть хорошая идея, то я считаю, что в современных российских условиях есть возможность ее реализовать.

Ника:
А кто решает, хорошая идея или нет?

Попов Василий Николаевич:
Сам решаешь и ищешь для этого финансирование.

Ника:
А это нормально, что молодой ученый… Его дело думать или бегать гранты искать?

Попов Василий Николаевич:
Это две составных одной задачи. Если у тебя хорошая идея, ты должен уметь ее продать другим. Ты должен показать, что эта идея действительно замечательная, интересная и те исследования, которые ты хочешь сделать, они важны для науки, важны для общества, они дадут какой-то реальный результат, а дальше ты уже ищешь возможности, потому что есть российские гранты, есть международные гранты, есть в России и некоммерческий сектор достаточно большой, благотворительные фонды, которые дают финансирование на науку. Если идея интересна, если ты можешь ней заинтересовать, то, я вас уверяю. деньги на финансирование тоже найдутся, пусть сначала небольшие.

Ника:
Представим, что нас слушают молодые талантливые ученые, у которых такие идеи. Надо же знать. куда бежать. Это же тоже опыт. У Америки грантовая система, ей уже десятилетия. Они могут обратиться в Союз молодых ученых, чтобы вы им как-то подсказали, что делать дальше?

Попов Василий Николаевич:
У нас одна из наших собственных программ и в координационном совете и в совет молодых ученых, мы пытаемся проводить региональные тренинги по фондрайзингу, то есть, по поиску средств для финансирования. Естественно, что составление заявки на грант – это тоже достаточно большая школа и ее надо пройти. И такого рода семинары вызывают достаточно большой интерес и, собственно говоря, мы боремся за то. чтобы была выстроена система грантов от самого низкого уровня, чтобы студент мог подать на 50 – 70 тысяч на свое исследование, до миллионных грантов, чтобы были понятные критерии того, как это. соответственно, распределяется, каким образом эти деньги даются.

Вопрос телезрителя:
У меня муж был ректором Уральского госуниверситета. Он физик, заслуженный деятель науки. но знаете, я слышу передачу, все о деньгах, о заграницах, уехали, приехали, не вернутся… Ну, где же теперь патриоты России? Где же люди? Не 3 копейки же платят? Живут же пенсионеры?! И мой муж, пенсию получал всего на 300 рублей больше меня, но у него никогда в жизни даже в уме не было, что надо уехать в Америку, что там так хорошо. Еще 5 лет нет как он умер. Понимаете у людей того поколения не было такого. Пригласите людей, которые заботятся о нашей Родине.

Ника:
Нам только остается, что рассчитывать на будущее.

Мясникова Любовь Петровна:
Хочу сказать о престиже науки, нужно популяризировать науку. Все, что интересно – идет ночью.

Ника:
А считается, что интеллигенция – она не спит вообще. Я могу сказать, что Жорес Алферов всю жизнь жил здесь и он мне в 1970-е годы рассказывал, как его уговаривали остаться в Америке, он не остался и в результате получил нобелевскую премию. Дайте назло всем останемся и получим Нобелевскую премию.