«Орфей и Эвридика»

Лев Лурье: Во все времена Советский Союз отделен от Западного мира непроходимым железным занавесом. В эпоху застоя занавес этот по-прежнему непроходим, но уже прозрачен. Все увлекаются музыкой «битлов», но на советской эстраде их песни могут звучать только в исполнении прогрессивного американца Дина Рида. Советскими битлами становятся исполнители вокально-инструментального ансамбля «Поющие гитары». Их выступлениям сопутствует огромный успех.

Анатолий Васильев, руководитель ансамбля «Поющие гитары»: В 1975 году мы были на волне. Но я уже чувствовал какой-то спад зрительского интереса. У нас по-прежнему были аншлаги, но к тому времени появилась уже масса конкурентов. В 1966 году мы были одни на весь Советский Союз, а в 1975 ансамблей была тьма. Причем все они были похожи один на другой. Поэтому публике уже хотелось чего-то нового, и я это чувствовал.

Лев Лурье: 1971 год – на Бродвее премьера рок-оперы «Иисус Христос – сверхзвезда» Тима Райса и Эндрю Ллойда Вэббера. Мировая сенсация! Слухи об опере достигают Советского Союза, но здесь она запрещена, потому что Иисус Христос – это вредный религиозный персонаж. Тем не менее, меломаны обсуждают эту оперу. Они хотят донести этот новый жанр до советского слушателя. В 1974 году в Ленинграде встречаются три молодых человека – Анатолий Васильев, руководитель ансамбля «Поющие гитары», Александр Журбин, композитор, и Юрий Димитрин, профессиональный либреттист. Они решают написать первую советскую рок-оперу. Они решают догнать и перегнать Америку.

Анатолий Васильев, руководитель ансамбля «Поющие гитары»: Рок-опера «Иисус Христос – суперзвезда» очень понравилась мне и всем музыкантам, это гениальная музыка просто. К тому же здорово сделано: исполнение совершенно фантастическое, конечно. Мне стало завидно: что мы, хуже что ли? Надо тоже сделать рок-оперу.

Александр Журбин, автор музыки к опере «Орфей и Эвридика»: Помню, Толя Васильев купил коньяк, он был из нас самый богатый. Коньяк стоил пять или шесть рублей, он мог это себе позволить. Димитрин же вообще негде не работал, я был аспирантом. Мы взяли эту бутылку коньяка и пошли ко мне домой. Я жил в коммунальной квартире недалеко от Лермонтовского проспекта. Мы пришли, сели и стали говорить о нашей рок-опере.

Юрий Димитрин, автор либретто к опере «Орфей и Эвридика»: Что такое рок-опера, я тогда понятия не имел. Я человек академический, а не эстрадный, поэтому меня несколько удивил выбор Журбина. Текстов песен у меня почти не было.

Самым трудным оказывается выбор сюжета. Чтобы найти его, соавторы отправляются в загородный дом отдыха Союза композиторов, где перебирают множество разных вариантов. Диапазон – от пьес Шекспира до Павки Корчагина.

Лев Лурье: За два дня в Комарове перебрали, наверное, сюжетов пятьдесят. В конце концов, Александру Журбину приходит в голову новая мысль. «Орфей и Эвридика» - знаменитый античный сюжет. Очень ленинградский по духу, потому что в нашем неоклассическом городе античность на каждом шагу. Кроме того, известно, что этот мотив использовали Глюк, Берлиоз, Оффенбах. И каждый раз с огромным успехом. Соавторы решают остановиться именно на этом сюжете. Отныне рок-опера носит название «Орфей и Эвридика».

Александр Журбин, автор музыки к опере «Орфей и Эвридика»: Я помню, я подошел к роялю и сыграл: «Орфей полюбил Эвридику, какая старая история, Орфей, Орфей, Орфей и Эвридика». Они спросили: «Что это?» Я сказал: «Это начало нашей будущей оперы». И вот в голове Зевса родилась Афина-Паллада.

История Орфея, пытавшегося вернуть из царства смерти свою возлюбленную Эвридику, созвучна любой эпохе. Еще в XVIII столетии она вдохновляет Кристофа Виллибальда Глюка, после постановки которого осуществляется реформа европейского оперного искусства. В начале ХХ века этот же сюжет воплощается в авангардистском фильме Жана Кокто. В 1974 году либреттист Димитрин старается придать теме Орфея новый смысл. Драма Орфея воспринимается им как драма таланта, который испытывается публичной славой.

Юрий Димитрин, автор либретто к опере «Орфей и Эвридика»: Они любили друг друга. Потом он пошел участвовать в конкурсе и после этого стал другим. Она его не узнала и, чтобы не мешать его карьере, она ушла, то есть умерла. Он потерял ее навсегда. Совсем коротенькая история. Потом это все было придвинуто к ситуации «Поющих гитар», это ведь опера о поющих гитарах: конкурс, певцы, песни о любви бесконечные.

Александр Журбин, автор музыки к опере «Орфей и Эвридика»: Конечно, Юрий Георгиевич – очень мощный либреттист, он стал писать либретто довольно быстро. А я вслед за ним писал музыку. Буквально так: он первую сцену написал, а я – музыку. Он написал вторую сцену, а я – музыку. Довольно быстро мы написал первый акт.

Юрий Димитрин, автор либретто к опере «Орфей и Эвридика»: После этого начались проигрывания, прослушивания, в мою квартиру набивалось по двадцать и тридцать человек. Журбин исполнял эту оперу, причем обычно соседи скандалили по этому поводу. После этих скандалов я свои инструменты продал. Композиторы теперь должны меня сами к себе приглашать.

После того, как музыка Журбина покорила слушателей, началась работа музыкантов и певцов. Вопрос о том, кому исполнять роль Эвридики, очевиден – с «гитарами» уже несколько лет выступает блистательная Ирина Понаровская. Остается, однако, совершенно непонятным, кто сможет исполнить роль Орфея.

Анатолий Васильев, руководитель ансамбля «Поющие гитары»: Лучшие наши исполнители (Женя Броневицкий, Валера Ступаченко, Сашка Федоров) не потянули, потому что мы взяли совсем другой жанр и другую музыку. Я остался без Орфея. Кто-то мне подсказал, что есть парень по имени Альберт Асадуллин, которого стоит послушать.

В 1974 году Альберт Асадуллин только что закончил Академию художеств по специальности архитектура, и приглашение Анатолия Васильева явилось для него полной неожиданностью. Оказавшись в квартире прославленного руководителя «Поющих гитар», он проходит через очень сложное испытание.

Альберт Асадуллин, исполнитель партии Орфея: Саша наиграл первую арию, я нот толком не пробовал, потому что на тот момент у меня не было никакого образования. Но я тут же точно подхватил мелодию. Они так раскрыли глаза, переглянулись: «А если вот это попробуем?». И пошла вторая ария.

Анатолий Васильев, руководитель ансамбля «Поющие гитары»: Мы с Журбиным его слушали, и он, конечно, показался нам очень талантливым человеком. Мы решили его взять, а он с удовольствием согласился. Так что Орфей у нас появился.

C января 1975 года в Доме культуры имени Кирова начинается серьезная постановочная работа, которой руководит режиссер Марк Розовский. Он приводит с собой художницу Аллу Коженкову и специалиста по пластике – популярного тогда в Ленинграде мима Григура.

Богдан Вивчаровский, исполнитель партии Харона: Марк Розовский параллельно ставил «Историю лошади» в БДТ. Кто-то стал возмущаться, а он сказал: «У меня Лебедев ползает на карачках и не возмущается». Так что это было потрясающе.

Владимир Васильев, бас-гитарист ансамбля «Поющие гитары»: Это было сложное и неожиданное для нас решение. Раньше мы репетировали песни, а теперь нас ждала репетиция целого трехчасового спектакля. Сначала опера шла в районе четырех часов. Понимаете, это было глобальное музыкальное полотно.

Перед исполнителями возникали иногда очень специфические проблемы, обусловленные особенностями музыкальной техники того времени.

Владимир Васильев, бас-гитарист ансамбля «Поющие гитары»: Нам приходилось играть, танцевать, бегать по сцене с гитарами и с проводами. Радио-систем не было тогда, репетировали так, чтобы провода не путались, это была целая постановка.

Лев Лурье: 1975 год – спокойное, благополучное время. Цена на нефть высокая. Зарплаты увеличиваются. Строят дома, вводят квартиры, станции метро – вот как эту станцию метро «Выборгская». Власть допускает много такого, чего нельзя было делать раньше. Появление рок-оперы «Орфей и Эвридика» неслучайно в этом жирном, неторопливом, застойном времени.

Однако спокойствие эпохи застоя весьма относительно. Господствующих идеологических установок в это время никто не отменяет. Это особо значимо для Ленинграда, где в 1975 году верховодит бдительный Григорий Васильевич Романов. Создателям оперы приходит на помощь руководитель ленинградского Союза композиторов Андрей Павлович Петров.

Александр Журбин, автор музыки к опере «Орфей и Эвридика»: Начинается худсовет. Андрей Павлович, опытный дипломат, думает, что все зависит от того, кто первый скажет. Он тут же берет слово и говорит: «Я считаю, это большая победа. Это колоссальный шаг вперед. Наша социалистическая культура приобрела новые краски». И начинает говорить какие-то такие слова, от которых как бы не убежать, тем более, что он член бюро обкома, председатель Союза композиторов и так далее. Несколько таких выступлений, и я вижу, что чиновники как-то потухли. Они хотели, думали сейчас запретить. А тут оказалось, что это история про любовь без всякой антисоветчины. Кисло говорят, что разрешение нам предоставляется.

Единственное, чем приходится пожертвовать авторам, это слово «рок-опера». Обкомовское начальство не допускает и мысли, чтобы на советской сцене могла идти постановка с таким «крамольным» обозначением.

Юрий Димитрин, автор либретто к опере «Орфей и Эвридика»: В нашей опере есть "зонги", этот термин идет от Брехта. Слово «зонг-опера» никому не было известно. Когда узнали, что слово «зонг» придумал и ввел в театральный оборот великий антифашистский поэт Брехт, все начали поздравлять нас с творческой удачей.

Лев Лурье: Авторы «Орфея и Эвридики» до самого последнего момента считали, что оперу могут запретить. И поэтому они даже не дали объявления о премьере. 25 июля 1975 года зрители шли сюда - в оперную студию Консерватории - считая, что перед ними выступят «Поющие гитары» - с обыкновенным концертом. Каково же было их удивление, когда они увидели нечто невиданное – «Орфей и Эвридика», зонг-опера. Это было рождение советского современного мюзикла.

Александр Журбин, автор музыки к опере «Орфей и Эвридика»: Это было в Оперной студии Консерватории, прямо напротив Мариинского театра. Собралась огромная толпа. Мы играли оперу, несколько раз сыграли, слух о ней по всему городу разнесся, даже специально приехали люди из Москвы. Собрались корреспонденты, телевидение.

Юрий Димитрин, автор либретто к опере «Орфей и Эвридика»: Дальше начались ежедневные спектакли. Тогда этого в России вообще не бывало. Чтобы театральные спектакли, сюжетные, музыкальные пьесы игрались каждый день, такого не было. Потом начались гастроли. Месяца два-три были полные аншлаги, невозможно было привести в зал знакомого человека.

Но даже фантастическая популярность не может избавить зонг-оперу «Орфей и Эвридика» от обвинений в идеологической крамоле. Инициативу проявляют московские композиторы, которых раздражает успех их молодого ленинградского коллеги. Особо активен Никита Богословский, чей сын Андрей тоже написал рок-оперу, но оказался не в состоянии ее поставить.

Лев Лурье: Это внутренний двор особняка Огюста Монферрана – строителя Исаакиевского собора. В здании этом находился и находится Союз композиторов. Именно сюда прибывает высокая московская комиссия из Министерства культуры, которая должна отреагировать на происходящее. Поступили известия (доносы) о том, что опера «Орфей и Эвридика» идеологически порочна и эстетически беспомощна.

Юрий Димитрин, автор либретто к опере «Орфей и Эвридика»: Вдруг мне звонит из министерства Татьяна Ивановна, милейшая женщина, которая помогала многим петербургским авторам: «У вас большие неприятности. Формируется комиссия, которая едет в Петербург снимать «Орфея». Я вам и так много рассказала лишнего».

Недоброжелатели заручаются поддержкой министра культуры РСФСР Юрия Мелентьева. Однако в последний момент министр беседует с одним из своих старых знакомых, который оказывается поклонником оперы. В результате, накануне выезда члены комиссии получают новые инструкции. Приехав в Ленинград, они с удовольствием записываются в число поклонников «Орфея и Эвридики».

Юрий Димитрин, автор либретто к опере «Орфей и Эвридика»: Они послушали это произведение, умилились и пришли в восторг. Даже отправились за кулисы всех нас поздравлять. Таким образом «Орфей» совершенно случайно был спасен.

Лев Лурье: «Орфей и Эвридика» - самый успешный спектакль в истории человечества. Никто никогда одним составом не играл десять лет подряд и не дал две тысячи представлений. Знаменитые бродвейские постановки («Иисус Христос – суперзвезда», «Кошки», «Волосы») не выдерживают этой планки. Билеты на эти спектакли было почти невозможно достать.

Исключением остается только Москва. Столичные композиторы так и не принимают «Орфея», и в первой своей постановке опера Журбина исполняется в Москве только несколько раз. Однако во всех других городах Советского Союза ее ждет колоссальный успех.

Богдан Вивчаровский, исполнитель партии Харона: В Киеве мы двенадцать дней подряд играли в день по два спектакля. Понадобилась даже конная милиция. Ажиотаж был фантастический, и он ждал нас в каждом городе.

В 1980 году «Орфей и Эвридика» получила официальное «добро» на запись. Двойной альбом был продан тиражом более миллиона экземпляров. Опера смогла пережить даже крах того коллектива, для которого она была создана. После трехлетнего перерыва в 1988 году Журбин и Димитрин присутствовали на премьере нового «Орфея», который поставил директор «Театра Рок-оперы» Владимир Подгородинский.

Владимир Подгородинский, директор театра «Рок-опера»: Будучи одесситом, я мечтал быть режиссером в «Поющих гитарах». Господь Бог меня привел в этот коллектив, и я сейчас им руковожу, теперь он называется театр «Рок-опера».

Неизменным исполнителем роли Харона уже более тридцати лет остается Богдан Вивчаровский. И в наши дни партию Орфея поет Альберт Асадуллин, считающий оперу Журбина важнейшей для своей музыкальной карьеры.

Альберт Асадуллин, исполнитель партии Орфея: Этот мир оказался абсолютно моим, потому что я тогда уже понял, что в этом жанре можно максимально выразить себя. Все, что во мне заложено, можно выразить в спектакле, потому что в нем с первых сцен чувствуются все нюансы нежности, тонкости, красоты.

Александр Журбин, автор музыки к опере «Орфей и Эвридика»: Я написал сорок произведений для музыкального театра. Сорок. Я написал еще несколько опер и еще несколько балетов, огромное количество мюзиклов, я писал симфоническую музыку, камерную, музыку для кино. Но я навсегда, очевидно, останусь автором «Орфея и Эвридики», никуда от этого не денусь уже. Но я не жалею.

В декабре 2003 года зонг-опера «Орфей и Эвридика» была внесена в Книгу рекордов Гиннеса как мюзикл, максимальное количество раз сыгранный одним коллективом - на момент регистрации рекорда спектакль исполнялся 2350-й раз. Это уникальное достижение.

Лев Лурье: Русский театр – театр репертуарный. Сегодня коллектив играет «Горе от ума», а завтра, например, – «Пять вечеров». «Поющие гитары» в течение десяти лет исполняли только этот спектакль – «Орфея и Эвридику». Это американский, бродвейский вариант. Такой опыт продюсирования, в общем, не пригодился советскому театру. Он был использован только театром российским и только в конце девяностых годов во время знаменитых московских мюзиклов. Так что это абсолютное экономическое «ноу-хау». Это первая рок-опера в Советском Союзе. Марк Захаров поставит «Юнону и Авось» только через несколько лет. Итак, в 1975 году здесь, в Ленинграде, происходит эстетический взрыв. Новый театр, новая организация, новый жанр – «Орфей и Эвридика».