«Кто защитит от кризиса?»

Кто и как спасается? На какие жертвы идут местные бюджеты, и почему Россия в такой ситуации готова давать деньги другим странам?

Обсуждаем в Открытой студии.

 Гости:

- заместитель главного редактора журнала «Эксперт Северо-Запад» Владимир Петрович Грязневич;

- председатель Комитета Госдумы по экономической политике и предпринимательству Евгений Алексеевич Фёдоров;

- руководитель Центра социальной политики Института экономики РАН, экономист, член правления Института современного развития Евгений Шлемович Гонтмахер.

Ника Стрижак: Добрый день. Как всегда по будням в это время в эфире программа «Открытая студия». Как всегда мы приветствуем вас в прямом эфире в нашей знаменитой Открытой студии в центре Петербурга. Может быть, людям и не надо знать, как там государство разбирается с кризисом? Может, нам просто надо спокойно жить и работать?

Владимир Петрович: Самое главное для людей, чтобы для них ничего не изменилось, чтобы кризиса они вообще не почувствовали. Если это будет достигнуто, то это будет полная победа и успех правительства РФ.

Ника Стрижак: Сколько шансов из 100 вы даете?

Владимир Петрович: Пока что их нет. Люди это уже чувствуют. Ряд предприятий подал заявление в службу занятости о сокращении работников на десять тысяч человек. Они должны два месяца «выдержать» по законодательству, так что с января будут увольнять. Всяких совместителей и тех, кого можно уволить, увольняют уже сейчас. В некоторых регионах в Роспотребнадзор поступили жалобы, что банки не выдают вклады.

Ника Стрижак: Евгений Алексеевич, пока это выглядит, как помощь богатым и мы не имеем к ним отношения? Может быть, это справедливо, объясните, пожалуйста.

Евгений Алексеевич: На самом деле, помогают не богатым, а помогают специально уполномоченным государственным институтам. Это Внешторгбанк, Сбербанк, ЦБ и т.д. Следующий этап мер, которые были приняты два дня назад - это позволяют от этих институтов деньги передавать дальше в реальный сектор промышленности... Еще я хотел сказать, что одновременно решили проблему вкладов. С одной стороны, защитили вклады, подняв гарантии по вкладам, и с другой стороны, приняв решение, что вообще банки не будут банкротиться. Обратите внимание, что ни один банк не банкротится в России. Максимум, что происходит с ними - они сливаются, при этом полностью сохраняют обязательства перед вкладчиками и кредиторами.

Ника Стрижак: То, что люди обсуждают, как правильно тратятся сейчас деньги стабфонда, во-первых, многие не понимают, а мы сейчас деньги все потратили или еще что-то есть в этом фонде?

Евгений Алексеевич: Да мы его еще только чуть-чуть затронули. На самом деле, мы использовали 20% от всех наших ресурсов и возможностей на сегодняшний день. И то, реально из этих денег не дошло 90%. То есть, только пару недель назад были написаны необходимые законы и инструкции, которые позволили эти деньги не только выделить, а потом ими оперировать, направлять их куда-то дальше. То есть, реальное решение правительства о борьбе с мировым кризисом еще и не увидели. Только психологически и кое-где деньги дошли.

Ника Стрижак: А мировой кризис мы вообще увидели?

Евгений Алексеевич: А мировой кризис мы почувствовали, потому что у нас резко осложнились вопросы в экономике, например, в сфере кредитования, в сфере фондового рынка... Бизнес четко почувствовал мировой кризис. Другое дело, что, благодаря ряду факторов, в том числе, действиям правительства, этот кризис до людей не дошел и. я надеюсь, всерьез он не затронет основы нашего общества и наших граждан.

Ника Стрижак: Смотрите, Владимир Петрович пока не дал ни одного шанса из ста, что не затронет. Вы даете сколько-нибудь шансов из ста, что не затронет?

Евгений Алексеевич: Я считаю, что, конечно, мы увидим, так или иначе, кризис. Но чтобы он затронул какие-то основы, у меня 100% уверенность, что этого не произойдет.

Ника Стрижак: Евгений Шлемович, вы даете хотя бы несколько шансов из ста, что не затронет?

Евгений Шлемович: Если говорить о нашей будничной жизни, то большинство населения кризис уже затронул. Например, фактически прекратилось потребительское кредитование. Ладно, ипотечное у нас мало распространено, это была привилегия только довольно обеспеченных людей, но сейчас практически невозможно уже взять кредит для покупки автомобиля, для других целей... И это создает в обществе атмосферу потери перспективы, которая была еще год - полтора назад. Второе, инфляция. Инфляция у нас по итогам этого года будет по-видимому, порядка 14%. В следующем году, дай Бог, чтобы она была меньше, но все равно она будет двузначная. А мы знаем, что инфляция затрагивает значительную часть населения, прежде всего, малообеспеченных людей. Потом наш петербургский коллега сказал об изменениях ан рынке труда. Действительно, пока они видны только под микроскопом, пока есть сообщения только  о каких-то отдельных фактах, но в следующем году, судя по всему, эта инерция наших затруднений, которые были и с финансами связаны, и с кредитованием нашего реального сектора, все-таки довольно сильно здесь ударит. Не знаю насчет основ политических или конституционных, но, если говорить о будничной жизни, я думаю, к сожалению, что большая часть нашего населения почувствует так или иначе эти неудобства.

Ника Стрижак: Говорят, что к весне мы почувствуем. А вам как кажется?

Евгений Шлемович: Ну, думаю, что да. Учитывая эту инерционность процессов, которые у нас происходят... Но и сейчас уже люди сильно обеспокоены, потому что социологические опросы показывают, что порядка половины населения еще ничего не проверяли, но уже говорят о том, что что-то такое ожидается. Есть ощущение того, что на них что-то такое надвигается. Вы говорите о том, что люди не знают ничего о том, что проводит правительство. Элементарные и правильные меры - страхование вкладов до 700 тысяч рублей вклады гарантированы, но это же надо, чтобы в любом банке аршинными буквами висело, потому что люди до сих пор этого не знают. И о целом ряде других мер, которые действительно проводятся, но,  к сожалению, медленно и с большим запозданием.

Ника Стрижак: Я думаю, что есть смысл людям объяснить, мы всегда любим считать чужие деньги, куда потратились, из каких денег стабфонд создается, говорили, что лучше на пенсии его потратить... Я понимаю, что не бывает истории в сослагательном наклонении, но давайте предположим, что у нас этих денег бы не было. Что было бы сейчас, если бы у нас не было этой подушки безопасности?

Владимир Петрович: Во-первых, пришлось бы все эти 5 триллионов рублей. которые сейчас выделены на поддержку финансовой системы, их было бы неоткуда взять или их пришлось бы брать из бюджета, либо не брали бы. Специалисты говорят, что самое страшное у нас было в ночь с 18 на 19 сентября, когда могли остановиться банковские расчеты. Как говорят в предприятиях, если бы Кудрин не смог это предотвратить - это была бы катастрофа. И, слава Богу, это самое главное, что было сделано за последнее дело в предотвращении настоящего кризиса. В ночь с 18 на 19 сентября, видимо, Кудрину и правительству удалось сохранить расчеты. Для предприятий сейчас важны даже не столько кредиты, сколько сохранение банковской системы, как расчетной системы. Платежи идут, хотя у покупателей продукции предприятий проблемы большие, но они. по крайней мере, могут рассчитываться, деньги переводить... Хотя, уже есть случаи, когда известно, что платежи зависали.

Ника Стрижак: Евгений Алексеевич, что такое произошло в ночь с 17 на 18 сентября? Мы стояли на грани? Когда сегодня говорят, что, вообще-то, Кудрин молодец, вы можете так сказать? я понимаю, что он не единоначальник, но олицетворяет эту подушку?

Евгений Алексеевич: Вообще, министр финансов молодец, потому что вместе с правительством он подготовил страну к кризису. Другое дело, что, конечно, для нас это первый кризис, в котором государство реагирует оперативно и мы ко многим вещам просто не готовы. Просто люди не умеют, инструкции не написаны. не понимают, как среагировать, чиновники... Но системно мы самая подготовленная в мире страна, мы прошли эту проблему банков сегодня. Следующая проблема - проблема кредитования. О ней упоминают, эту проблему мы точно пройдем, потому что уже меры, которые приняло правительство, оно же тоже не спит, уже позволяют эту проблему пройти точно. Следующая проблема будет проблема сбыта и социальных вопросов, которая возникнет где-то к следующему году, я тоже уверен, что она подойдет и так же в ночь, как прошедшая ночь сентября, она будет решена. Я думаю, что мы должны обладать полной уверенностью в нашем правительстве и в нашей власти и мы видим, что она реагирует достаточно быстро и адекватно. Сентябрьский пример по банкам был приведен.

Владимир Петрович: Евгений Алексеевич, конечно, большой оптимист. Одно дело - не допустить краха единомоментно банковской системы, которая очень сильно регулируется центральным банком и законодательством. Это, пожалуй, единственная сфера экономики у нас, которая довольно хорошо регулируется, да и то, контролируется недостаточно. Одна из больших проблем этого кризиса - насколько правильно и эффективно используются эти миллиарды и триллионы, которые выделяются. Что касается реального сектора, там регулирование гораздо слабее, вероятность монополизма, злоупотреблений очень большая. Чтобы предприятия работали, должна работать не просто банковская система, а потребители их продукции, вплоть до конечных. Это огромнейшая цепочка. А с учетом того, что в мире спад производства и спад потребления, в том числе, и российской продукции, это все, конечно, очень сложно. Я не думаю, что так в одну ночь Кудрину или правительству удастся эту проблему решить. Нет.

Ника Стрижак: Если учесть падающие фишки, то, если первая не упала, может, и другие задержатся.

Владимир Петрович: Насчет фишек я особенно не волнуюсь. Например, ЛУКОЙЛ объявил, что у них в этом году будут рекордные показатели прибыли. При том, что цена на нефть упала в три раза, Федун сказал, что у них все равно будут рекордные прибыли. А вот что касается всей остальной промышленности и не промышленности, это вопрос сотен тысяч предприятий. Вот чтобы они не рухнули...

Звонок 1: Говорят о кредитовании банков. Наверняка, кредитуют самые-самые банки. А только что по радио говорил наш премьер-министр, что пошел большой отток финансов за границу. Какой был смысл давать деньги таким большим банкам, если они потом начинают эти деньги туда отправлять? Эти же деньги, наверное, были рассчитаны, чтобы их пустили внутри страны?

Ника Стрижак: Евгений Алексеевич, имеют ли право банки уводить деньги за границу?

Евгений Алексеевич: Тут должна быть ясность. Государственные деньги, которые можно было бы вывести за границу, еще никуда не поступили. Они еще пока находятся в Центральном банке, в Сбербанке, в Агробанке, то есть, в основных государственных банках. Мы сейчас гоним законодательство и до конца года мы должны будем принять несколько законов следующего пакета, которые усилят контроль Центрального банка. например, появляется такой механизм, как уполномоченный Центрального банка и по нему будет специальный закон. теперь, если предприятие реального сектора будет испытывать проблемы со своим коммерческим банком, оно может обратиться к этому уполномоченному в этом коммерческом банке, который действует по договору. Государство дает в коммерческий банк деньги и говорит, но за этими деньгами уполномоченный и, пожалуйста, доведите до реального сектора. Вот эти механизмы сейчас государство и правительство развертывают один за другим. Пока эти механизмы не развернуты, деньги государственные не поступают в систему.

Владимир Петрович: Может быть, государственные деньги никуда не пошли, но мне известно, что ВЭБ выдал 2 больших кредита, 4,5 миллиарда и 2 миллиарда...

Ника Стрижак: За чей счет это потом все отдается? Это на 10 лет?

Владимир Петрович: Нет, это не на 10 лет. На какие деньги? Трудно отделить собственные деньги ВЭБа от этих государственных трансфертов. Это огромное поле для неэффективного использования средств и для злоупотреблений. и народ наш, который сейчас высказывался, очень хорошо понимает одну из важнейших проблем. Это коррупция, неэффективное использование средств, в том числе и путем закачивания их на валютный рынок. У нас произошла странная вещь. У нас сразу после объявления этих мер резко стал расти курс доллара. Конечно, и в мире он тоже рос, но, темнее менее, многие подозревают, что эти деньги, которые начали поступать, они вдруг хлынули на валютный рынок. Не даром президент Медведев в своем послании отметил, что возник некий тромб, деньги не поступают в реальный сектор и мелкие банки говорят, что и им тоже не поступают они особенно.

Ника Стрижак: Евгений Шлемович, как можно последить, куда эти деньги деваются?

Евгений Шлемович: Приведу пример по ВЭБу и Дерипаске. Это были деньги, замещающие иностранные кредитования. То есть, обязательства Дерипаски перед иностранным кредитором были заменены на обязательства Дерипаски перед ВЭБом. Соответственно, иностранный кредитор получил деньги от ВЭБа на покрытие этих долгов. То есть, деньги вообще никуда не ушли. Они были просто замещение иностранного кредитования. На сегодняшний день деньги в систему государственных резервов и дальнейшее в реальную экономику они еще не поступили, потому что ждут необходимых дополнительных инструкций и дополнительных законов, которые позволят эти деньги правильно и нормально тратить, чтобы они не были украдены или потеряны. Мы же отлично понимаем, что эти процессы обязательно будут. Кто-то попытается нажиться на кризисе и государство предусматривает такой вариант развития событий. Почему вы думаете, что там уж никто об этом  не думает, Конечно, думают.

Ника Стрижак: Я читаю, что пишут люди и вспоминаю послание президента. Он сказал, что надо сделать все, чтобы кризис сейчас не породил социальные конфликты и межнациональные. Люди пишут, что пока деньги дойдут, банки разоряются.

Интернет-вопрос 1: Почему вы говорите, что кризис не затронул еще. Банк, в котором мы получали зарплату - разорился. Мой муж работает на государственной службе в федеральном подчинении, им уже 2 месяца не выплачивают зарплату.

Интернет-вопрос 2: Президент просто сотрясает воздух.

Интернет-вопрос 3: Кризис создан искусственно, чтобы богатые и сильные мира сего еще больше ограбили народ.

Звонок 2: В 80-х годах мы работали, чтобы накопить на квартиру, в 90-х годах все пропало. В 90-х годах я работала, чтобы дать сыну образование, в 1998, в связи с дефолтом, все пропало. Теперь я накопила немножко денег на старость и, поверив нашему государству, вложила их в паевые инвестиционные фонды. Естественно, вы понимаете, что там их теперь уже практически нет. Так вот насколько быстро я могу рассчитывать, что я вообще оттуда что-нибудь получу? Доживу ли я, чтобы старость сытно прожить?

Ника Стрижак: Евгений Шлемович, опять кризис доверия. Опять рухнуло доверие ПИФам, банкам, фондам и, в конечном итоге, власти. Какими деньгами это сейчас можно восстановить и что сказать людям?

Евгений Шлемович: Мне кажется, что с людьми нужно разговаривать. Мне кажется пока что очень не хватает разговора с людьми тех людей, которые принимают решения. Например, господин Игнатьев, председатель ЦБ, который очень много знает и очень много делает; господин Кудрин, наш премьер-министр, президент должны гораздо чаще объяснять людям, что происходит, показывая и положительные стороны того, что делает правительство. Делается очень много, штаб работает чуть ли не круглосуточно. Но, с другой стороны, объективно показывает, что есть и определенные сложности, чтобы люди к ним были как-то готовы. Что касается вопроса, который задала женщина на счет ПИФов, безусловно, надо понимать, что наш нынешний фондовый рынок разрушен. Как институт он разрушен. потому что сейчас там работают только государственные операторы через уполномоченные структуры и они пытаются каким-то образом восстановить там хоть какую-то капитализацию, потому что наш фондовый рынок сейчас самый дешевый в мире. но надо понимать и дать четкий ответ, что, наверное, если будет проводиться адекватная политика, мы этот институт восстановим, это проблема 2 - 4 лет, и те люди, которые вложились, они, наверное, имеют перспективу это дело вернуть. но об этом надо говорить. Либо считается так, что совершится чудо, будет февральская ночь и на утро у нас паевые фонды окажутся такими как были - не будет этого. Надо понять, что все наше общество сейчас очутилось перед ситуацией, когда надо принимать довольно тяжелое решение, но надо понимать, что это в перспективе даст видимо выход из этого нашего кризиса. Об этом надо говорить, а не успокаивать.

Ника Стрижак: Есть известное выражение, что война все спишет. Олигархам сейчас деньги дадут, еще и в долг дадут... Конечно, они что-то вернут. Я понимаю, у кого было 5 миллиардов, а остался один - это трагедия, но у людей-то это реально последние деньги. Никто же не ответит за то, что люди сейчас потеряли какие-то свои вклады или потеряют, пенсии и т.д.

Евгений Алексеевич: На счет потери вкладов вопрос не простой. Люди опять попались на  синдром МММ. Фондовый рынок - это рулетка. Одно дело, если вы кладете деньги в банки, там маленькие проценты, но зато большая гарантия сохранности вкладов. А другое дело фондовый рынок и ПИФы. Это рулетка. Фондовый рынок - это градусник, показывающий общее состояние экономики.

Ника Стрижак: Это рулетка поставленная государством.

Евгений Алексеевич: В государствах во всем мире фондовый рынок очень важен не только для населения, для игры на бирже, для обеспечения банковских кредитов и т.д.

Ника Стрижак: Говорят, что у людей есть выбор, они либо оставляют свои пенсионные деньги в государственном фонде, либо вкладываете в частные - будет так здорово, проценты... Сколько людей туда вложило? К счастью, не много, но вложили же! То есть, все равно какая-то ответственность государства должна быть. Почему у нас, когда дольщики - то говорят, верните квартиры, деньги... А здесь кто ответит?

Евгений Алексеевич: Фондовый рынок восстановится и государство таким образом ответит, если восстановится экономика. Фондовый рынок - это градусник.

Ника Стрижак: ПИФы то вернутся, а деньги вернутся?

Евгений Алексеевич: Люди покупают паи в ПИФах, как только начнет восстанавливаться экономика и начнет восстанавливаться фондовый рынок, стоимость этих паев от сегодняшних мизерных значений сразу вырастет. И все вклады восстановятся, если у людей хватит нервов и они ейчас не заберут свои деньги, не зафиксируют прибыль. А банковские вклады государство гарантировало, как известно, до 700 тысяч. Это 95% населения.

Ника Стрижак: Евгений Алексеевич, вам не кажется, что, может быть, Думе сейчас есть смысл к этим антикризисным мерам принять еще какие-то законы? Как это было решено с банковскими вкладами. Я понимаю, что кто-то должен отвечать, кто будет контролировать сейчас эти частные компании, ПИФы и т.д. от самовольного обращения с людьми, потому что сейчас многие пойдут на улицу и многие потеряют деньги. Сейчас всем спишут на войну. Чтоб за это «все спишут на войну» кто-нибудь потом ответил через год - два.

Евгений Алексеевич: Подождите, вкладчики ПИФов свои деньги не потеряли. Да, в результате мирового кризиса они получили на сегодняшний расчет из 100 рублей у них рублей 30 осталось в ценных бумагах.

Ника Стрижак: А 70 куда делись?

Евгений Алексеевич: Капитализация рынка упала и цена бумаг, которые у них в руках, стала не сто рублей, а 30. Через год это может быть 50 рублей, еще через 2 года цена может и восстановиться. Это их риск. Это такой механизм ведения бизнеса, вообще-то для специалистов. Те, кто положили деньги в банки, относительно которых государство гарантию давало, они четко получали свои 7% и сейчас эти 7% даже в связи с кризисом будут уже не 7%, а 10%, потому что банки сейчас будут поднимать ставки по вкладам. Например, люди, которые вложили в недвижимость, кто-то купил квартиру, например, на избыточные средства, они же тоже потеряли. У них квартира вчера стоила одну цену, а сейчас упала на 20% и еще снизится, потому что у нас квартиры в 2 раза переоценены. Если человек занимается так бизнесом - это его риск. Все иначе, чем 20 лет назад или в 1998. У нас правительство другое, которому доверяет народ и которое доверяет народу. Это главная гарантия для нас всех, что мы выйдем из этого кризиса с минимальными потерями.

Ника Стрижак: Для кого что минимальная потеря. Я понимаю, что потерять миллиард - это страшно, но для кого-то потерять работу страшно.

Интернет-вопрос 4: Я все не пойму. Если есть накопленные правительством деньги, эта подушка. Нельзя ли сделать так, чтобы сохранить людей, которые страдают от массовых сокращений, принижения заработной платы, в отпуска отправляют за свой счет и т.д.

Ника Стрижак: Объясните этот длинный путь, наверху банк, а внизу люди. Объясните нам, пожалуйста.

Евгений Алексеевич: Банковская система - это 1200 банков в стране. Это кровеносная система экономики страны. Невозможно помочь любому человеку, даже пенсионеру, который пошел за своей пенсией или вкладчику, не поддержав эту систему кровообращения. Банки - это не богатые, это такой элемент экономического управления. Туда деньги направленные в кредит, никто никому деньги не подарил, государство дало кредит этим банкам, чтобы банки заработали и начали выплачивать вклады, могли поддержать экономику. Сейчас будут меры, чтобы довести эти деньги до отраслей экономики. Дальше обязательно будет этап поддержки и социальной. Мало того, этот этап уже заложен. В 55 пунктах Путина, которые 2 дня назад приняты, есть специальный раздел социальной поддержки. Сейчас этот раздел еще не достаточно востребован, нет еще посткризисной безработицы, есть пока только слухи о ней.

Ника Стрижак: Нет. Не соглашусь. Пока вы говорите, что банки еще стоят, кровь потекла из Москвы, почему людей-то увольняют? Почему зарплаты сокращают? Приезжайте в Петербург, я  вам расскажу за чашкой чая. Если в Магнитогорске 3000 людей сократили, я понимаю, что для них это, может быть, 10%, но по ним уже прошли...

Евгений Алексеевич: Временно!

Ника Стрижак: Это другой вопрос. Значит, пытается кто-то, руководитель заводиков, фирм на всякий случай сливать людей, а паника уже пошла. Надо тогда запретить сейчас им это делать!

Евгений Алексеевич: Мы не можем запретить людям пугаться. Есть ряд директоров предприятий, которые смотрят телевизор и начинают беспокоиться. Я уверен, что за эти 2 месяца меры, принятые правительством, успеют дойти до каждого производственника. Я не могу взять на себя гарантии, что кого-то не уволят, это понятно. Но то, что не будет массовых увольнений, у меня эта уверенность есть!

Ника Стрижак: А у вас есть такая уверенность, Владимир Петрович?

Владимир Петрович: Нет. Потому что это очень сложное дело. Тут ключевое слово - это доверие. На самом деле, ни банки, ни промышленники не доверяют правительству. Они хотят доверять, но вот банки резко повысили проценты кредитования даже по автокредиту. Было 8% - 10%, сейчас 29%. Почему? Не потому что они такие вредные, а  потому, что они не верят. Что такое автокредит? Это кредит наемному работнику. Они не верят, что эти наемные работники сохранят свои рабочие места, что меры правительства позволят... И правильно делают!

Ника Стрижак: То есть, вы хотите сказать, что они бегут впереди паровоза?

Владимир Петрович: У них интуиция. Они анализируют много разных обстоятельств и считают, что ведь автокредит дается минимум на 3 года. И что будет? Банкира спросили, ему же новый автомобиль в залог дают, а он говорит: «А я боюсь, что мне его будет не продать!». Уже начался спад продажи автомобилей, а что будет через год? Точно так же с предприятиями. Почему они подают заявки на увольнение: Потому что они не верят, что меры правительства помогут им восстановить свои программы, что у их покупателей будут деньги на приобретение их продукции. Хорошо поддерживать системообразующие 4 банка, но поддержать 1200 банков - это технически очень сложно.

Звонок 3: Я Александр Орлов. Я являюсь адвокатом Санкт-Петербургской объединенной коллегии адвокатов. Я 5 лет назад переехал в Москву, продал дом, здесь купил квартиру. На том этапе была вложена сумма 1/3 от той, сколько это стоит сейчас, квартиры сильно поднялись в цене. Чувствуется ли кризис? Я думаю, что он чувствуется уже более года. Еще в Америке он только начинался, я  работал в карманных структурах правительства Московской области, занимался землей. Там стоял вопрос по поводу стабилизационного фонда и 3 пунктом сельское хозяйство. Почему крестьяне, обыкновенные граждане не имеют возможности земли, колхозные паи вывести и оформить на себя. Это настолько сложная процедура! На самом деле, на этих рынках рыскают высокопоставленные чиновники и их ставленники.

Владимир Петрович: То, что говорит зритель - очень важно. Тут проявляются дефекты недореформирования российской экономики. То, о чем он говорит, отсутствуют механизмы функционирования малого и среднего бизнеса, фермеров, ему не вывезти продукцию... Все эти дефекты сейчас и проявляются. Почему мелкие и средние предприятия сейчас увольняют людей? Потому что они понимают, что сейчас создается недобросовестная конкуренция. Государство поддерживает крупных, а мелкие умрут. Представители антимонопольной службы говорят открыто, что больше всего боятся этих мер правительства. Это монополизация рынка.

Ника Стрижак: Евгений Шлемович, как вы считаете, эти меры правильные?

Евгений Шлемович: Знаете, во-первых, в последние лет 7 мы не решали, а накапливали проблемы в экономике. Действительно, монополизация, коррупция, сырьевая зависимость, которая увеличивалась в последние годы, хотя мы все говорили об угнетенном положении малого бизнеса... Сейчас это все мы имеем по полной программе. Получается ситуация, когда эти проблемы надо вдруг решать именно сейчас и все вместе. И второй момент. Я не могу быть таким оптимистом, как Евгений Алексеевич, потому что наша экономика очень сильно сейчас зависит от международной конъюнктуры, но при цене нефти 60 долларов за баррель и при рецессии, которая будет во многих странах мира, в том числе, снижение темпов роста в таких странах, как Китай, Индия, объективно определяет то, что спрос на нашу продукцию, которую мы сейчас туда посылаем, он сейчас намного меньше. Вот в чем вся проблема. Нет спроса на мировых рынках. Правительство сейчас экстренно проводит меры, которые, в целом, правильные, но эти меры не достаточно глубокие и не достаточно радикальные, чтобы мы имели гарантию благополучного выхода из кризиса. Для того, чтобы восстановились фондовые рынки и стоимость тех же паев и акций наших, для того, чтобы нормально работала банковская система... Евгений Алексеевич признает, что наша банковская система фактически не существовала до сего. Она только называлась банковской системой. А теперь этот кризис показал, что ее надо радикально реформировать.

Звонок 4: Я звоню из Череповца. Говорят, что не могут разобраться, что за кризис и повлиял ли он на людей. На богатых, конечно, повлиял сильно. Это мы видим каждый день по телевизору. У нас крупный металлургический комбинат, работают люди, около 40 тысяч. Весь город держится на этом комбинате. Это Северсталь. Молодые люди, рабочие набрали кредитов, на жилье, а теперь 2/3 зарплату платят. Из 4 бригад по 3 сократили 1 оставили, еще будут сокращения. Эти люди без денег, без жилья, с детьми!

Ника Стрижак: Евгений Алексеевич, нельзя ли сделать так, пока эта система дойдет до рук и ног у нас уже не будет ни рук ни ног, почему не дать банкам эти деньги не просто так, а целево. На Северсталь, Магнитогорск...

Евгений Алексеевич: Вот именно так в программе, которая принята 2 дня назад, и записано. Именно для этого и создаются уполномоченные центрального банка, чтобы они дошли до Магнитогорска, до каждого предприятия. Мы понимаем, что кроме экономической компоненты, должна быть и компонента надзора в условиях кризиса. Вот эту компоненту надзора сейчас государство и разворачивает. В том, что они дойдут у меня сомнений нет.

Владимир Петрович: Механизмы контроля должны были быть разработаны уже давно. А у нас получилось, что месяц назад начали выделять триллионы и только сейчас подписали антикризисный план, в котором предусматриваются меры страховки, контроля. Причем то, что Путин подписал - это не закон прямого действия. Там написано, что надо разработать мероприятия по контролю и проверке, и обеспечению эффективности. Почему это не было сделано все эти годы, хотя первые лица страны не скрывали, что это проблема.

Ника Стрижак: Евгений Шлемович, как проследить, что деньги дошли до производств, до людей?

Евгений Шлемович: Мы этот вопрос обсуждали довольно подробно. Честно говоря, веры в то, что в ручном режиме эти деньги будут доходить до конкретных предприятий, у меня мало. Потому что все равно люди субъективно будут говорит, тому даем, этому не даем. Все равно количество денег ограничено. Надо освободить бизнес. Давайте дадим сейчас бизнесу по налогам всякие послабления. Тогда бизнес вздохнет свободно. Давайте напрямую работать с бизнесом, а  не ждать. Это давно пора сделать.

Ника Стрижак: Госдума готова в случае необходимости принять какие-то решения и законы, чтобы ослабить какое-то влияние на бизнес, дать им большую свободу?

Евгений Алексеевич: План, о котором я рассказывал, он разрабатывался совместно с депутатами Госдумы, мы должны принять еще плюсом семь законов.

Ника Стрижак: А по бизнесу там есть что-то?

Евгений Алексеевич: Кризис нас заставил резко ускорить программу национального реформирования в стране. Я согласен с мыслями, которые здесь звучали. Может, какие-то вещи мы должны были и раньше подготовить, но они у нас записаны были в плане, в стратегии. Там записано сформировать внутренний спрос. Сейчас не говорится о том, что половину товаров в стране экспортного производства. Мы сейчас переориентируем бизнес. Мы изменяем структуры внутренних закупок, даем специальные защитные пошлины, ставим внутренние барьеры для защиты внутреннего бизнеса. В этом плане прописаны сотни мер по поддержке национального бизнеса и поддержке внутренней системы экономики.

Евгений Шлемович: Это все красивые слова. Правильно говорит Гонтмахер. Эти триллионы были бы гораздо более эффективны, если бы их не напрямую сверху давали, а если бы снизили налоги для бизнеса. Это главный вопрос для России на современном этапе.