«Восемь дней в феврале. Падение двуглавого орла»

Лев Лурье: Россия, февраль 1917 года. Уже 304 года правит династия Романовых, а Российской империи 196 лет. У страны огромная армия, десятки тысяч дисциплинированных чиновников, флот, жандармы. Одна неделя должна изменить все: в это время начнут сбивать короны с двуглавых орлов, а еще через несколько месяцев вместо двуглавого орла появятся серп и молот. Это роковая неделя в истории России.

Февральская революция победила в несколько дней, но вызревала годами и началась еще до февраля. 1916 год – в Российской империи кризис. Народ устал от войны. Общество ропщет и недовольно. Вовсю шумит Дума. Царь раздражен и с каждым днем все больше оказывается в изоляции. При этом проблемы почти не решаются. Неудачи на фронте, Распутин, дискредитация высшей власти, министерская чехарда, дороговизна и растущий продовольственный кризис, - что это – глупость или измена? Зимой 1916 года многим кажется, что к будущей революции уже дан сигнал.

Игорь Лукоянов, кандидат исторических наук: Выступление Милюкова первого ноября в Думе – штурмовой сигнал, своего рода предупреждение власти. Весь смысл выступления состоял в попытке еще раз надавить на Николая и его окружение, чтобы добиться немедленных изменений в правительстве. Происходящее в Думе отражало настроение страны, которое становилось все более и более негативным по отношению к власти.

Михаил Ходяков, доктор исторических наук: В Совете министров, в министерстве внутренних дел, в МИДе премьеры менялись как перчатки. Один из современников даже назвал Совет министров кувырк-коллегией.

Игорь Лукоянов, кандидат исторических наук: В начале 1917 года в Думе наступило затишье. Она уже не напоминала бурлящий котел 1916 года. Власть надеялась на то, что это хороший знак.

Лев Лурье: 22 февраля около двух часов дня Николай Второй покидает свою главную резиденцию в Петербурге – Александровский дворец Царского села, чтобы отправиться на фронт в Могилев. Он уезжает со спокойной душой. Только что назначены новые руководители – военный министр Беляев, квалифицированный генерал, премьер-министр Голицын, опытнейший сановник, и, наконец, министр внутренних дел Протопопов, рекомендованный покойным Распутиным. Он вызывает чувство доверия и расположенности и у государя, и у государыни. Император едет в Ставку, чтобы готовить важнейшее дело – русские войска должны перейти через несколько месяцев в наступление по всему фронту. Прекрасный солнечный день – 22 февраля 1917 года.

Дума вроде спокойна, в стране есть новое правительство, но именно в момент отъезда императора в Ставку, в столице назревает новый кризис. Петрограду не хватает дешевого хлеба, - началась спекуляция, на морозе стоят очереди, пошли слухи о карточках. Ситуация усугубляется тем, что городские власти считают, никакого хлебного кризиса в городе нет. Есть временные перебои.

Николай Смирнов, доктор исторических наук: Этот кризис возник по одной простой причине. В городе оказалось большое число неучтенных людей. Это были беженцы – люди, которые из прифронтовых губерний переместились вглубь империи. Они считали, что в Петрограде они найдут для себя более приемлемые условия, чем в Тамбовской, Тверской области или в Псковском крае.

На протяжении января-февраля власти постоянно докладывали императору о положении дел в столице, о слухах и недовольствах. В январе они даже специально разрабатывают план подавления возможных волнений. Министр внутренних дел Протопопов уверен, что государь может спокойно работать в Ставке.

Лев Лурье: Это единственный из сохранившихся императорских составов, он находится в железнодорожном музее в Финляндии под Хельсинки. В таком примерно вагоне провел вечер 22 февраля и ночь 23 февраля Николай П. Он ехал в Могилев, в Ставку, был абсолютно спокоен. Он знал, что в Петрограде все тихо, спокойно. Читал «Записки о Галльской войне» и думал о том, как он встретится с главой штаба Алексеевым и как обстоят дела на фронте.

Алексей Кулегин, кандидат исторических наук: Он сознательно уехал, ему не очень хотелось перегружать себя этими неприятными государственными делами. Он с удовольствием уезжал в Могилев, где слушал доклады Алексеева, участвовал в этих совещаниях. Он не понимал, что ситуация критическая.

Николай Смирнов, доктор исторических наук: Ему казалось, что в это время находиться там было гораздо важнее, чем находиться в столице. Николай надеялся на то, что чиновники, которые составляли его правительственный кабинет, способны предпринять какие-то решительные меры.

23 февраля, Петроград. К хлебному кризису прибавилась новая напасть – на Выборгской стороне начались стихийные стачки. Почти сразу же они привели к дракам с жандармами и полицией. Но власти – министр внутренних дел Протопопов и городской голова Балк – спокойны. Во-первых, рабочие бастовали всегда. Кроме того, чиновники не сомневаются: все выступления будут оперативно пресечены полицией и военными.

Лев Лурье: Это Гороховая улица, дом 2. Здесь заседало петроградское градоначальство – место, откуда командовали всей петроградской полицией. Здесь восемьдесят пять тысяч полицейских, пять тысяч жандармов. Градоначальником в феврале 1917 года в Петрограде был генерал-майор А.П.Балк. В Петрограде он человек новый, до этого служил в Варшаве. Выяснилось, что его однокашник Протопопов стал министром внутренних дел. Он и пристроил «родного человечка» на эту важную должность градоначальника. Именно Балку 23 февраля 1917 пришлось вводить в городе особое положение в связи с беспорядками. Именно отсюда, из этого кабинета, по этому телефону Балк обзванивал приставов и приводил полицейские силы в состояние полной боевой готовности.

Николай Смирнов, доктор исторических наук: Жандармские управления, полицейские участки получили распоряжение о том, что при возникновении неспокойных очередей жандармы и полиция могут применять определенные меры. Но на практике эти меры применить было практически невозможно.

С каждым часом настроение в градоначальстве становится все тревожнее. Ситуация выходит из под контроля. План есть, но полиция практически не справляется. К концу дня становится ясно, что без поддержки военных частей не обойтись. К вечеру 23 февраля решено: с завтрашнего утра все функции по пресечению беспорядков переходят к начальнику петроградского военного округа, генералу Хабалову.

Лев Лурье: Это здание Генерального Штаба на Дворцовой площади, здесь находилось командование ПВО. С 1916 года округом командует генерал-лейтенант Сергей Сергеевич Хабалов. Это опытнейший военный администратор, ему не хватает одного – командного опыта. Они никогда не руководил даже полком, а сил в его распоряжении оказалось очень много – пятьсот тысяч солдат и офицеров ПВО, среди них двести тысяч – в столице. В случае особого положения под командование Хабалова поступают и восемьдесят тысяч полицейских.

Илья Ратьковский, кандидат исторических наук: Хабаловым, как и многими другими, не сразу был осознан масштаб движения. Он считал, что какими-то полицейскими мерами происходящее будет урегулировано, введено в какие-то рамки.

24 февраля, полдень. Положение в городе становится еще хуже. Бастуют уже двести тысяч рабочих. С Выборгской стороны они толпами прорываются в центр города. Но власть запаздывает. В момент, когда уже началось восстание, министры заняты главной проблемой вчерашнего дня – решают вопрос о продовольствии.

Лев Лурье: 24 февраля, как всегда по пятницам, здесь, в Мариинском дворце, состоялось заседание Совета министров, которое на этот раз было расширенным. Присутствовали члены Государственного Совета, председатель Государственной Думы Родзянко. Председатель Совета министров Голицын приехал в Мариинский дворец в час дня в отличном настроении - на улице он никаких демонстрантов не заметил. Решался вопрос о том, кто будет заниматься продовольствием города. Совет министров решил скинуть это чрезвычайно хлопотное дело на городское самоуправление – на городскую думу, на городскую голову Лелянова и его заместителя – Демкина.

Тем временем мятеж продолжается. С каждым часом все яснее, что главная надежда властей, гарнизон города, совсем ненадежен. Запасные части гвардейских полков действуют плохо, едва ли не переходят к восставшим. Других военных частей в городе нет.

Алексей Кулегин, кандидат исторических наук: Солдаты действовали так, что было понятно: они готовы пойти навстречу восставшим в любую минуту.

Лев Лурье: В середине дня 24 февраля вот здесь, у Хабалова, собираются почти все министры. Они взволнованы беспорядками, происходящими на улицах Петрограда, и дают Хабалову совет. Первое – применять оружие и стрелять поверх голов, чтобы не давать людям переходить на другой берег Невы по льду, второе – казаки должны действовать нагайками. Но Хабалов колеблется, он не решается применить силу. Солдаты не получают патронов, а казаки – нагаек.

Алексей Кулегин, кандидат исторических наук: Что такое пустить войска? Это опять 9 января, опять кровавое воскресенье. В странах Антанты решат, что русский царь устроил у себя в стране резню. Они очень хотели этого избежать.

25 февраля беспорядки только усиливаются. Газеты не вышли. На Знаменской площади убит пристав. На Невском стрельба, демонстранты кидают гранаты в полицию. Но генерал Хабалов по-прежнему отказывается применять жесткую силу – у него нет четких указаний от императора. Начальник военного округа пытается действовать угрозами и полицейскими методами. В случае продолжения бунта он угрожает отменить воинские отсрочки и отправить на фронт рабочих с петроградских заводов, а также приказывает полиции арестовать более сотни активных социалистов. Хабалов и Балк считают, что именно их пропаганда – главная причина восстания.

Лев Лурье: В ночь с 25 на 26 февраля сюда, в градоначальство, приходит сам министр внутренних дел Протопопов. Он хочет поздравить Балка и всю петроградскую полицию с хватким, молодецким выполнением специального задания – арестовано 170 руководителей бунта. Можно считать, что достигнут перелом. На следующий день ясно – волнения пойдут на спад.

Илья Ратьковский, кандидат исторических наук: Протопопов боролся не с революцией, а с руководителями революции. Можно вспомнить арест рабочей организации, который, на самом деле, сыграл скорее негативную роль.

«Повелеваю завтра же прекратить беспорядки, недопустимые во время войны с Германией», - еще накануне вечером в Главный штаб пришла телеграмма от императора. 26 февраля петроградские власти решаются применить оружие, солдаты должны стрелять после троекратного предупреждения. К ночи властям кажется, что бунт явно идет на убыль. Тем более что вечером успешно пресечена попытка солдатского бунта – взят в тиски и загнан в казармы лейб-гвардии Павловский полк, не желавший стрелять по восставшим. Часть зачинщиков арестована. Теперь главный вопрос – что будет в городе завтра.

Александр Калмыков, кандидат исторических наук: В этот день были расстреляны массовые демонстрации на Невском проспекте, у Литейного и на Знаменской площади. Было убито более ста человек.

Лев Лурье: Казенная квартира председателя Совета министров Российской империи князя Николая Голицына находилась на Моховой, 34. Сейчас здесь Театральная академия. 26 февраля в двенадцать часов ночи здесь собрался Совет министров, чтобы принять заранее разработанное и обдуманное решение – запретить сессии Государственной думы. В понедельник 27 февраля Государственная дума должна была быть распушена. Это решение было принято быстро, а потом начали обсуждать, а что делать вообще. Глава округа Хабалов был явным образом растерян. Военный министр Беляев тоже никаких особых советов не давал. Министр внутренних дел Протопопов говорил не по существу. Просидели до четырех утра, ничего не решили и решили собраться в восемь тридцать.

Двадцать седьмое февраля. Восемь тридцать утра, - именно в этот час в городе начался массовый бунт запасных гвардейских частей. Первыми восстали Волынцы. Следом поднялись саперы кегсмольцы, преображенцы, - восстание нарастает как снежный ком.

Борис Колоницкий, доктор исторических наук: Они были не в состоянии что-либо сделать. Почему? Во-первых, не лучшие люди занимали эти должности. Во-вторых, они не представляли собой единой команды. Очень часто старались спихнуть ответственность на другого. Управление силами, которые противостояли революции, было очень плохое и дезорганизованное.

«Погасить бунт не можем, ситуация в столице критическая», - все последние сутки Ставка императора в Могилеве получает тревожную информацию о событиях в Петрограде. Государю пишут и Протопопов, и генерал Хабалов, и премьер-министр Голицын, и глава Думы Родзянко. Но в то, что в столице уже идет революция, царь верить долго отказывается. Ведь Николай получает также письма и из Царского, от Александры Федоровны. Императрица считает, что народный бунт – дело временное и не очень опасное, а корень всех зол – теплая погода и мятежная Дума.

Лев Лурье: Государыня привыкла, что в семье она старшая и что когда Николай II уезжает в Ставку, именно она является оком государевым в столице, в Петрограде. Но именно в эти дни ее внимание было рассеяно, потому что заболели дети. Сначала Алексей и Ольга, а потом Татьяна слегли в кори. Александра Федоровна как заботливая мать занималась почти исключительно их здоровьем. Тем более что и премьер-министр Голицын, и министр внутренних дел Протопопов сообщали вести не слишком тревожные. Они говорили, что есть разгромы, но полиция действует, к вечеру будет наведен порядок. Только 26 февраля, вечером, Александра Федоровна понимает: ее обманывают. Ситуация в Петрограде чревата бунтом. Она дает тревожную, даже паническую телеграмму в Могилев.

Илья Ратьковский, кандидат исторических наук: Эти письма создавали определенное настроение Николаю, который видел состояние жены. Это усиливалось боязнью за свою семью и стало одним из факторов, который способствовал в дальнейшем отречению от престола.

27 февраля днем властям становится ясно, что восстание становится необратимым. Город стремительно занимают восставшие части. Они уже взяли Кресты и разграбили арсенал, убили нескольких офицеров. Попытки послать против них верные части проваливаются. Ситуация усугубляется тем, что министры расколоты – одни требуют отставки Протопопова, другие предлагают начать переговоры с Думой. Верных частей нет, настроение офицеров совсем ненадежное. Впрочем, в столице есть несколько десятков военных училищ. Но власти не используют этот резерв.

Игорь Лукоянов, кандидат исторических наук: Власть оказалась безынициативна, она не сделала ни одного шага, чтобы предотвратить события.

Лев Лурье: 27 февраля в 17 часов здесь, в Мариинском дворце, собирается снова Совет министров. Позже окажется, что это было последнее заседание в истории Российской империи – Голицын, Беляев, председатель Думы Родзянко, Протопопов, великий князь Михаил Александрович – брат Николая П. Они хотят принять какие-то решения. Протопопова убеждают уйти в отставку – и он наконец соглашается, говоря: «Теперь мне остается только застрелиться». Посылают телеграмму в Могилев – предлагают создать новое правительство во главе с князем Львовым, а Михаила Александровича назначить регентом. В общем, это предложение о том, чтобы Николай П отрекся от престола. В восемь вечера получают окорачивающую телеграмму от Николая П: «28 февраля буду в Петрограде, никаких решений без меня не принимать».

Но Николай опаздывает. 28 февраля становится днем победы восстания. Теперь поворот назад почти невозможен. К полудню мятежниками взята Петропавловка. У Думы Родзянко и Керенский принимают присягу у восставших полков. Полицейские в панике прячутся. Власть в свои руки берет думский временный комитет, уже создан Петроградский Совет. Царские сановники остались одни. В середине дня солдатами арестован Хабалов, Протопопов, по слухам, скрывается. Последним прибежищем защитников прежней власти становится Главный штаб. Оттуда министры и генералы Российской империи разбредаются кто куда.

Алексей Кулегин, кандидат исторических наук: Последнюю ошибку он совершил, выехав в Петроград 27 февраля и изолировав себя от Ставки, где он мог рассчитывать на поддержку.

Лев Лурье: Судьба России решилась в таком вагоне императорского поезда. Поздно вечером 28 февраля император выезжает из Могилева в Царское село, но путь в Царское закрыт. Революция уже объяла железные дороги, и императору приходится через станцию Дно свернуть в Псков. Весь день 2 марта посвящен раздумьям о том, сложить ему свои полномочия или нет. Все командующие фронтами советуют подать в отставку. Только командующий Черноморским флотом адмирал Колчак предпочитает не отвечать вообще. 2 марта в три часа дня император слагает свои полномочия. Еще за неделю до этого ничто не предвещало такого исхода.